Роберт Льюис Стивенсон - Похищенный. Катриона

Оказалось, мы проходили тогда в нескольких милях от Дайзерта, где был построен бриг «Ковенант» и где несколько лет тому назад поселилась почтенная миссис Хозисон, мать шкипера. С той поры шел ли «Ковенант» в Дайзерт или из Дайзерта, не было случая, чтобы в этом месте не палили из пушки и не поднимали флаг в честь славного города.

Я потерял счет времени: в смрадной корабельной утробе день и ночь были неразличимы, а часы в горестном моем положении тянулись вдвое дольше обыкновенного. Поэтому не могу сказать, сколько времени пролежал я так, дожидаясь, когда бриг разобьется и пойдет ко дну, – верно, долго, мучительно долго. Под конец я погрузился в сон.

Проснулся я оттого, что в лицо мне кто-то светил фонарем. Надо мною склонился человек лет тридцати, небольшого роста, с зелеными глазами и с копной взъерошенных рыжих волос.

– Ну что, как дела? – спросил он.

У меня брызнули слезы. Незнакомец пощупал мне пульс, виски, затем обмыл и перевязал рану.

– Да-а, эк тебя сильно. Что, приятель, побаливает? Не хнычь. Это еще не конец света. Ты скверно начал, но у тебя не все потеряно. Есть хочешь?

Я сказал, что не смогу есть, до того мне плохо. Он дал мне в жестяной кружке коньяк, разбавленный водой. Я выпил, и он ушел.

Когда меня снова пришли проведать, я лежал в полусне, с открытыми глазами; от горла как будто бы отлегло, но голова кружилась по-прежнему, и было еще мучительнее. Сверх того, я чувствовал острую боль в конечностях, веревки жгли, как огонь. Зловонный запах трюма, казалось, вошел в мою плоть; к тому же меня терзали всевозможные страхи: то вездесущие корабельные крысы обнюхивали мое лицо, касались его коготками, то наплывали жуткие, лихорадочные видения и всё кружились, кружились перед глазами.

Когда люк открылся и тьму прорезал трепетный луч фонаря, этот луч был для меня словно луч солнца с небес, и, хотя я увидел только толстые бимсы [9] Бимс – поперечная балка, поддерживающая палубу. моей темницы, радость моя была несказанна и я едва не заплакал. Первым по трапу спустился мой зеленоглазый знакомец; я заметил, что идет он пошатываясь. За ним следовал шкипер. Ни тот ни другой не проговорили ни слова, но первый вновь принялся осматривать мою рану, а Хозисон стал подле, устремив на меня тяжелый, недобрый взгляд.

– Ну вот, извольте убедиться, сэр, – проговорил зеленоглазый. – Горячка. Лежит здесь без света, без пищи. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?

– Я вам не лекарь, мистер Райч, – отозвался шкипер.

– Позвольте, сэр! У вас толковая голова на плечах, да и за словом вы в карман не полезете. Но тут уж вам не отговориться. Я хочу, чтоб малого сейчас же вынесли из этой дыры в кубрик.

– Мало ли, что вы хотите, сударь, – возразил шкипер. – На судне распоряжаюсь я. Где он сейчас лежит, там и будет лежать. Здесь ему место.

– Предположим, вам за него хорошо заплатили, только осмелюсь покорнейше заметить, я, сэр, не получал ничего. Да, мне платят жалкое жалованье, а между тем я исправляю должность первого помощника на этой старой посудине. И вы прекрасно знаете, как мне достаются деньги. Я работаю! А больше мне ни за что не платят и не платили!

– Если б вы так часто не прикладывались к фляжке, у меня не было бы к вам никаких претензий, – отвечал шкипер. – Уж лучше бы помалкивали, а то все какие-то загадки да недомолвки. Пойдемте, нас ждут наверху, – прибавил он резким тоном и ступил было на трап, но в это мгновение мистер Райч схватил его за рукав:

– А если вам заплатили за убийство!

Хозисон обернулся.

– Что вы сказали?! – в гневе вскричал он. – Что за разговоры на судне?!

– Мне кажется, сэр, вы отлично понимаете, о чем идет речь, – произнес мистер Райч, твердо глядя в лицо шкиперу.

– Мистер Райч, это наше третье плавание с вами, – проговорил Хозисон. – Пора бы научиться меня понимать. Да, нрав у меня бывает крутой – что правда, то правда, – но то, что вы сейчас сказали, это оскорбительно. У вас, должно быть, злая душа и нечистые мысли. Если вы полагаете, что этот малый может умереть…

– В этом нет сомнения, – прервал его мистер Райч.

– Вы все сказали?! Так вот, переводите его куда хотите!

С этими словами шкипер стал подниматься по трапу, и я, безмолвно наблюдавший этот странный разговор, увидел, как мистер Райч повернулся и отвесил вслед Хозисону низкий поклон, не иначе как только в насмешку. Несмотря на плачевное свое состояние, я не мог не понять из этого разговора, что помощник шкипера был сильно нетрезв и что, пьяный иль трезвый, он может оказать мне неоценимую услугу.