Оскар Мединг - Медичи

Он злобно засмеялся, закутался в плащ и быстро направился ко дворцу Пацци.

Дворец, похожий на крепость, был мрачен и угрюм. Жилые помещения выходили во двор, а в высоких окнах нигде не было огня, только у входа горели два факела.

Бандини нашел слугу в вестибюле, велел доложить о себе Франческо Пацци, и его ввели в кабинет в нижнем этаже, богато обставленный, но мрачный, как и весь дворец, резко отличающийся от блестящей роскоши дома Медичи.

Франческо с некоторым замешательством принял позднего посетителя и с плохо скрываемым нетерпением спросил, чего он желает.

– Я пришел по важному делу, благородный Франческо, и прошу меня выслушать.

– Я к вашим услугам, – отвечал Франческо, указывая на кресло, – но должен предупредить, что я ожидаю гостей и не могу располагать моим временем.

– Я буду краток, – заявил Бандини, – и уверен, что вы поймете меня с полуслова. Как вам известно, я вернулся после долгого отсутствия в мой родной город и был грустно поражен его положением. Независимость города и республики является пустым звуком, в действительности же здесь тирания похуже, чем в Неаполе и в Милане с неограниченными правителями.

Франческо насторожился.

– Я вас не понимаю…

– От республики осталось только название, – продолжал Бандини. – Произвол Медичи, поддерживаемый любовью народа, царит здесь, где управляла прежде древняя аристократия с достоинством и мудростью, и если бы Лоренцо вздумалось в один прекрасный день возложить себе на голову княжескую корону и окружить себя продажными наемниками, все права республики разлетелись бы, как листья от ветра. Не противоречьте мне, – остановил он возражение Франческо. – Я знаю, что вы разделяете мое мнение и решили положить конец этому недостойному порабощению, как и подобает потомку древнего рода, уже бывшего знаменитым в то время, когда Медичи еще не выползли из грязи… Я знаю ваши мысли и планы.

– Я вас не понимаю, – дрожащим голосом сказал Франческо, – я не понимаю, как могли вам прийти в голову подобные мысли.

– Не бойтесь, – спокойно возразил Бандини, – я знаю, что у вас одинаковые со мной мысли и стремления, а если бы я имел намерение выдать вас, я не был бы здесь. Я пришел честно и искренне предложить вам мои услуги. Голова у меня свежая, глаз верный, и рука умеет владеть оружием. Все это вам может пригодиться, особенно когда нужно уничтожить двоих и достигнуть благородной цели. Когда обоих Медичи не будет, Флорентийская республика станет свободной, и вы займете место, принадлежащее вам по рождению.

– Я не знаю… – нерешительно начал Франческо.

– Можете ли вы мне доверять? – в упор спросил Бандини и сам ответил: – Можете и должны, если серьезно думаете об освобождении родины. Благоразумие должно, конечно, быть осмотрительным, но неосновательное недоверие, отталкивающее искреннее содействие, безумно. Вы идете на свержение всемогущих Медичи, так неужели не сумеете наказать измену? Моей откровенностью я отдаюсь вам в руки, ведь не стал бы я этого делать, если бы мое предложение было несерьезно. Я так же, как вы, ненавижу Медичи и готов был бы один исполнить подготовленный вами план, что я и сделаю, и жизнь свою поставлю на карту, если вы будете недостаточно решительны.

– Вы правы, – со сверкнувшими глазами вскричал Франческо. – Но тайна, о которой вы говорите, если даже она существует, принадлежит не мне.

– Я знаю, что вы не один. Нужно много людей, чтобы достигнуть цели, но, пожалуй, вы уж их набрали слишком много. Если вы удостоили своим доверием Наполеоне Франчези де Сан-Деминьяно, который, служа Франции, устроил заговор против папы Бонифация и помог королю Филиппу Прекрасному в его ростовщических делах, то было бы безумно не доверять мне.

– Вы знаете Наполеоне Франчези? – испуганно воскликнул Франческо.

– Как и он меня знает, – отвечал Бандини. – Он знает также, что моя помощь в вашем деле нужнее его участия, так как я не боюсь взять оружие в руки и рискнуть жизнью за жизнь. Как видите, вы не много нового можете мне сообщить, а если бы я был врагом и изменником долгу перед родиной, мне стоило бы только пойти к Лоренцо и сказать ему то, что я говорю вам.

– Я не могу не верить вам, – сказал Франческо, – но помните, речь идет о жизни и смерти, и измена не останется безнаказанной.

– Знаю, – спокойно отвечал Бандини. – Моя жизнь в ваших руках, она и без того загублена. Несчастья преследовали меня, я беден и беспомощен, но могу отдать жизнь великому делу в сообществе равных мне людей.