Петр Стегний - Тайна старого чердака

После столь убедительно изложенной просьбы нам ничего не оставалось, как ответить откровенностью на откровенность. Я кратко, но ярко описал наши безуспешные попытки проникнуть на чердак старого сарая. Кирилл был еще более лаконичен.

— Ключ не нашли, — мрачно сообщил он. — А замок здоровый и ржавый, его фиг откроешь.

— Ну, эту проблему мы решим, — успокоил нас Александр Иванович. — У нас совершенно случайно остался дубликат ключа. Вы его получите, если согласитесь с нашими… не то, чтобы условиями, но пожеланиями.

— Какими? — спросили мы с Кириллом хором.

— Пожеланий два, — не заставил себя ждать кузен. — Во-первых, не от-крывать саквояжа — если подшивка в сарае, то она находится в старом потертом саквояже, с которым в прежние времена наносили визиты своим пациентам врачи. Во-вторых, мы рассчитываем на полную конфиденциальность с вашей стороны. О том, что вы, возможно, обнаружите на чердаке, говорить кому бы то ни было, включая ваших родителей, было бы пока преждевременно.

Честно говоря, условия, поставленные кузеном (а это, конечно, были не просто ни к чему не обязывавшие пожелания, а именно условия, нарушить которые было бы в сложившейся ситуации бесчестно), меня несколько смутили. Начали со старых газет, а закончили саквояжем, в котором, между прочим, неизвестно, что находится. Александр Иванович и сам, очевидно, понял, что переборщил.

— Мы понимаем, — сказал он, переглянувшись с мадам Толстой, — что вам хотелось бы знать больше о давней и чрезвычайно запутанной истории, в которой мы с Софьей Ивановной давно уже, но, к сожалению, безуспешно, пытаемся разобраться. Но всему свое время. Пока же могу твердо вам обещать одно: саквояж — если, разумеется, вам удастся его обнаружить, — мы откроем вместе.

Думаю, что по выражению моего лица Александр Иванович понял, что его аргументы на этот раз меня убедили. Ватсон, однако, не был бы Ватсоном, если бы не задал мучивший его второй день подряд вопрос о коте-чревовещателе. Реакция кузена меня, признаюсь, удивила.

— Тамплиеры, говоришь, — протянул он, задумчиво глядя на Кирилла. Причем здесь тамплиеры?

И почему-то процитировал:

— Что он Гекубе? Что ему Гекуба?

— "Гамлет", Уильям Шекспир, — вырвалось у меня автоматически (дурное влияние деда, любившего кстати и некстати щегольнуть цитатой из классиков).

— А вы мне начинаете нравиться, молодые люди, — сказал кузен. Знакомство с мировой классикой облагораживает.

Затем произнес, уже обращаясь ко мне:

— Знаете, Холмс, было бы неплохо, если бы, отправляясь на чердак, вы захватили с собой кота.

При этих словах Мюрат, внмательно слушавший кузена, дважды одобрительно кивнул головой и вполне определенно промурлыкал:

— Bon [7] Хорошо (фр.) .

Надо ли говорить, что остаток дня мы с Ватсоном провели в раздумьях. Просьба кузена держать наш предстоящий поход на чердак в тайне от родителей ставила перед нами ряд проблем не только этического, но и чисто технического характера. Обсудив детали, мы решили, что самое подходящее время для нашего предприятия — ранний вечер, когда бабушка с дедом уже прилипают к телевизору, а мама воспитывает Асю перед отходом ко сну. Папу мы в расчет не брали — с тех пор, как он занялся бизнесом, время его возвращения с работы стало непредсказуемым.

В технической организации наших предприятий Кирилл был незаме-ним. Он быстренько уговорил своих родителей разрешить ему остаться ночевать у меня разумеется, для того, чтобы позаниматься со мной математикой, которая не входила в число моих любимых предметов. Где-то раздобыл и проверил в работе два ручных фонаря — действовать предстояло в сумерках, а то и в кромешной темноте. Принес даже из гаража две пары отцовских нитяных перчаток, хотя внятно объяснить, зачем они могут понадобиться, не смог.

Исчерпав в целом, вполне разумный набор подготовительных мероприятий, Кирилл присел рядом со мной на садовую скамейку и задумался. По опыту зная, что предоставленный самому себе, Ватсон приобретает разрушительную силу, я попытался вывести его из явно овладевавшего им состояния прострации.

— О чем размышляем? — спросил я его с деланным безразличием.

Ответ Ватсона прозвучал неожиданно.

— О концентрации энергии, — сказал он задумчиво.

— А конкретнее?

— Ну, помнишь, в четвертом классе с нами учился Миша? Хороший парень, но как вызовут к доске, начинал страшно заикаться.