Носильщики отступили на край дороги, нарядные охотники проскакали мимо них и все бы обошлось благополучно, но у одного всадника был острый глаз. Он и под лохмотьями и грязью различил редкую красоту Лин–лань, остановил своего коня и крикнул:
— Эй, растрепанная красотка, подойди–ка поближе!
Лин–лань не двинулась с места, и всадник со смехом сказал своему приятелю:
— Эти простые женщины удивительно глупы. Мой конь больше их понимает человеческую речь.
С этими словами он направил своего скакуна прямо на Лин–лань и дерзкой рукой схватил ее за подбородок.
У-ян сбросил свой тюк к ногам товарища, схватил всадника за пояс и стащил его с седла. Не успел никто из окружающих и глазом моргнуть, как У-ян поднял Лин–лань в седло, сам вскочил на коня и ударил его пятками под брюхо. Конь не привык к такому грубому обращению, взвился на дыбы и ускакал как безумный. Спешенный всадник, потрясая кулаками, бросился догонять их, но его сбил с ног тюк, брошенный Лин–лань. Когда он поднялся, клубы пыли на дальнем повороте уже рассеялись, до самого горизонта дорога была пустынна и тиха, и беглецов не было нигде видно.
Но на чужом коне далеко не ускачешь, кто–нибудь признает и остановит. И не продашь его — всякий спросит, откуда у оборванца драгоценный конь. Поэтому, когда измученный бешеной скачкой и двойной тяжестью конь замедлил свой бег и начал спотыкаться, У-ян и Лин–лань сошли с него, обтерли пот, струящийся по холеной шкуре, и, повернув его мордой туда, откуда они бежали, пустили его на волю отыскивать дорогу домой, а сами пошли дальше пешком. Теперь у них было немного заработанных денег, и они надеялись скоро вновь найти работу.
Меж тем местность становилась все угрюмей. Дорога сужалась, вилась по горным склонам в мрачной тени искривленных старых деревьев, цепляющихся корнями за скалы и едва находящих в них питание и поддержку.
Беглецы завернули за выступающий на дорогу утес и неожиданно оказались лицом к лицу с небольшим отрядом. Его начальник при виде их вскрикнул:
— Да это силач У-ян, лишаньский каторжник! Хватайте его!
У солдат были мечи и алебарды, но У-ян и Лин–лань, карабкаясь вверх на утес, отбивались от них камнями, и уже несколько раненых лежало на дороге, когда ловко брошенная алебарда задела У-яна. Падая, он ударился головой о камень и уже не поднялся.
— Неси тигра в гору! — крикнула Лин–лань и, подняв бесчувственное тело, продолжала карабкаться вверх, уже не думая о сопротивлении, а лишь торопясь скрыться. Такова была ее сила, что с великой тяжестью в руках, не имея чем схватиться за выступающий камень или удержаться, если скользнет нога, все же опередила она преследователей и уже надеялась, что ей удастся скрыться в хаосе скал и деревьев, когда вдруг преградил ей путь водопад.
Тогда, видя, что нет спасения, она в отчаянии взмолилась:
— О, дракон, повелитель грохочущего потока! Смилуйся надо мной!
В ту же минуту увидела она, что с края водопада высунулась сквозь стремительную струю широкая рука с открытой ладонью, будто предлагая ей помощь.
Она осторожно ступила на скользкие камни, перекинула тело У-яна через плечо и, поддерживая его одной рукой, вложила другую в протянутую ей ладонь. Ладонь тотчас сомкнулась вокруг ее кисти и, с силой рванув, потянула к себе. Не успела она опомниться, как увидела, что стоит на узком карнизе между скалой и водопадом, закрытая от всего мира пеленой воды, а держит ее за руку пожилой человек, кривой на один глаз, в ярком халате, весь увешанный оружием.
— Вместо дракона помог тебе Вольный волк, — сказал он с усмешкой. — Дай я понесу твоэго мужа, а ты держись за мой халат и следуй за мной, если не боишься волчьей стаи.
— Благодарю тебя за спасение, Вольный волк, — сказала Лин–лань. — Я доверяю тебе без страха.
Она позволила ему взять бесчувственное тело У-яна, крепко схватилась за полу его халата и вслед за ним вошла в углубление скалы. Здесь в полумраке она различила вырубленные в камне ступени и поднялась по ним. Вскоре окружила ее темнота, так что приходилось двигаться ощупью. Затем вновь стало светлеть, и она неожиданно очутилась на вершине утеса.
Тут ее глазам предстало сборище таких странных созданий, что она подумала, не горные ли то оборотни. Их лица были иссечены и заклеймены, у иных не хватало носа или ушей, другие смотрели на мир одним глазом, а вместо второго зияла впадина. Их одежда представляла дикую смесь роскоши и рвани.
— Не бойся, красавица, — сказал приведший ее человек. — Мы, лесные люди, боремся со злом и помогаем несчастным. Был у нас смелый атаман Шу–янь, да уездный начальник содрал с него кожу, набил соломой и повесил в клетке над городскими воротами. Теперь здесь атаманом я, Лань–синь — Волчье сердце. А по мне и вся наша шайка взяла себе имя — Вольные волки. Оставайся с нами. Придет время, мы с тобой еще поколотим императорских солдат.
Читать дальше