Эдуард Веркин - ЧЯП

– Это, скорее всего… копейка тысяча восемьсот пятьдесят третьего, – сказал Грошев, сощурившись. – ЕМ. В таком виде она не стоит ничего, сто рублей за кило. Но если ее слегка поднять… То есть бережно почистить, восстановить, проявить рельеф, наложить патину…

Грошев отобрал у Синцова монету, зажал между ладонями, подышал внутрь, подкинул-поймал.

– Одним словом, если над ней хорошо поработать, то можно продать рублей… за триста.

– Всего?

– Это не так уж мало, – сказал Грошев. – Нормальные деньги. А потом, мне это просто нравится.

– Восстанавливать монеты?

– Ага, – кивнул Грошев. – Чтобы поднять из какалика монету, нужно умение. Искусство, терпение, пальцы. У меня неплохо получается. Наверное, это наследственное. Ты в курсе, что наш прапрадед был мастером финифти?

Грошев продолжал удивлять.

– Наш?

– Ну да, наш. Мы четвероюродные братья, значит, у нас общий прапрадед, а он занимался финифтью в Суздале. Так что это наследственное. И твоя удача тоже, наверное, оттуда.

Прапрадед в Суздале, мастер финифти. О как.

– Значит, ты восстанавливаешь монеты?

– Ага. Лоб подгоняет, я чищу.

– А Лобанов где их берет? – поинтересовался Синцов. – Копает?

– Лоб копает?! – хохотнул Грошев. – Да брось, какой из Лба копарь. Это он говорит, что накопал, ага! Купил в области на базаре по цене металла, вот и весь его хабар. Знаешь, есть такие бестолковые рыбаки, которые даже в карповом садке не могут рыбы наловить. Ну, только если она в руки к ним не прыгает. Да и то выпустят. Нет, он, конечно, копает, наверное, для физкультуры… Но все мимо. Может, конину какую и поднимал, да и то сильно сомневаюсь…

Грошев махнул рукой.

– Я к нему как-то зашел в гости, он как раз из полей вернулся, тогда у него еще «Тойоты» не было, старый «Патрол» гонял. Так у него в багажнике как раз ведро с накопом стояло. Я так смеялся, что язык прикусил, до сих пор помню. Великий копарь Лоб приволок из экспедиции ржавые гвозди, пивные и водочные пробки, два советских пятака, ручку от самовара и сломанную подкову. Так что он мимо кассы.

– А монисто? – Синцов попробовал пальцем полтинники.

– В антикварном взял, – пояснил Грошев. – Там такого барахла обычно по колено. Недорого, думаю. Приличный нумизмат дырявую монету в руки не возьмет. Мы ее заделаем аккуратненько, а Лоб поштучно раскидает.

– Как целые? – спросил Синцов. – То есть ты ремонтируешь монеты, а Лобанов выдает их за нормальные?

– Да ну, что ты, кто ж себе репу из-за мелкого прайса портить станет? – отмахнулся Грошев. – Лоб человек с понятиями. Нет, с монетками все по чесноку. Честно продаются как ремонтированные. Просто хороший ремонт тоже ценится, так что смысл чинить есть.

– Ты же говорил, что нормальный нумизмат… – напомнил Синцов.

– Ну, я слегка преувеличил, – сказал Грошев. – Да, преувеличил. Потом, нумизматы разные очень, не всегда они богатые. Вот хочет человек страстно иметь… барабаны петровские иметь, а пенсия не позволяет. Потому что барабаны семьсот шестьдесят второго года стоят как двадцать его пенсий. Фуфло китайское в коллекцию покласть вообще невозможно, а ремонтированная монета – это выход. Ну, я барабаны просто так привел, вряд ли их на монисто привесят. Так что…

Грошев потряс банкой с монетами.

– Так что все в порядке, все по-честному. Что-что, а коммерсант Лоб законопослушный. К тому же…

Грошев немного подумал, но не удержался и похвастался:

– К тому же у меня, скажем так, уже есть своя клиентура, постоянная.

Грошев вдруг заговорил тише, как бы потайным голосом.

– Есть монетосы весьма недешевые, – сказал он. – Как те же барабаны. Конечно, эти монеты не с дырками, там более легкие повреждения, по гурту замятины, механика мелкая или царапки…

Грошев вдруг улыбнулся.

– Царапки, да… Одним словом, довожу монету до состояния почти анц.

– Анц?

– Анциркулейтед, – пояснил Грошев. – Не бывшей в обороте. Некоторым нравятся такие. А другие любят, чтобы монета была ходячей, заслуженной. Так что работаю потихоньку. В свободное от уроков время.

Грошев вернул монету в ведро, достал из стола пульт и запустил кондиционер – в мастерской оказался кондиционер.

– А цель? – осторожно спросил Синцов. – Цель есть? Ну вот ты всем этим занимаешься… а зачем? Чего хочешь?

– Не знаю, – пожал плечами Грошев. – Я еще слишком молод, чтобы знать, я еще думаю. Вот ты знаешь, чем займешься в жизни?

– Нет… – признался Синцов.

Он на самом деле не знал. Отец видел его экономистом, мама отчего-то ветеринаром, сам Синцов еще не решил. То есть еще не выбрал… ни экономистом, ни ветеринаром становиться не хотелось.