Елена Арсеньева - Юность богатырская

– Надо, надо злобу мою на кого-то излить! – разъярилась Средняя голова, пристукивая по камням общим для всех хвостом. – А ну, Младшая голова, погляди, что там на белом свете делается, какая погода? Лётная?

Младшая голова высунулась из расщелины, обозрела ясные дали и сообщила:

– Погода лётная! Облаков нет! Солнце садится, догорает небесный пожар.

– Догорает небесный пожар, говоришь? – грозно усмехнулась Средняя голова. – Ну что ж, пора, значит, на земле его разжечь…

А Иванушка и Горынчик долго купались в свое удовольствие!

Горынчик осторожно вошел на своих когтистых лапах в воду и лег на спину, раскинув крылья. Течение медленно несло его. Иванушка нырял, плескался, подбирался к Горынчику то с одного боку, то с другого – плавать горазд был! – и все норовил пощекотать ему лапы. Тогда Горынчик смешно выдергивался из воды и начинал пищать тоненьким голоском:

– Ива!.. Ивану!.. Ой, не на!.. Щеко!..

И оттого, что он слов не договаривал, было Иванушке еще смешней, еще веселей. Давно он так не веселился!

Потом Иванушка и Горынчик устало выбрались на берег и улеглись на песок. Колючий он был, весь в мелких камушках. Горынчику-то ничего, а Иванушка крутился, вертелся, кряхтел, да и не выдержал: ополоснулся и начал одеваться.

– Как весело с тобой, Иванушка! – восторженно сказал Горынчик. – Я и не знал, что умею смеяться. Мне нравится смеяться! Мне нравится купаться! Мне нравится на песке валяться! Может быть, мне даже блины понравятся! Мне нравится дружить! Я даже слов таких раньше не знал: друг, дружить, дружба…

– Да, – кивнул Иванушка. – Про это и песня есть. Хочешь, спою?

– Конечно, хочу! – обрадовался Горынчик.

И тогда Иванушка запел песню, которая сама собой на ум пришла:

И внезапно умолк, потому что неподалеку раздался чей-то голос:

– Кто здесь? Покажись, добрый иль злой человек!

Горынчик подскочил, испуганно расправил крылья:

– Ох, это люди! Русичи! Я боюсь! Мне пора! Я полечу! Но я еще вернусь! Прощай, Ива…

Иванушка схватил его за хвост:

– Куда?! Увидят тебя люди – со страху помрут: что за чудище крылатое?! Нет, давай спрячемся. Они уйдут – ты улетишь. Бежим вон туда!

Друзья бросились за кусты – прятаться, Иванушки даже рубашку забыл надеть, и она осталась валяться на песке.

Из-за кустов друзья видели, что на берегу появились люди. Впереди шла девушка в шелковом сарафане, в сафьяновых сапожках с загнутыми носками. Поясок ее шит золотом, ожерелье самоцветное, венец из золотых цветов.

Иванушка взглянул на нее – и дышать перестал. Девица – редкостная красавица. Косоньки у нее желтые-прежелтые, словно огнем горят. Сроду Иванушка таких чудесных кос не видывал! А глаза у девицы – словно небо голубые! Небось, все царевны в сказках такие, как она.

Нет! Такой красоты и в сказках не отыщешь!

Сердце Иванушки забилось часто-часто. Смотрел бы на красавицу – не насмотрелся! Только на нее смотрел бы…

Но тут на берег вышли стражники с копьями, а вслед за ними тащился богато разодетый толстяк – с виду добродушный, но с хитрым и коварным взглядом.

– Никого, – опасливо оглянулся он. – Знать, померещились голоса! А я думал – может, ладья наша подошла… Думал, может, отдохнем наконец!

Девушка восхищенно оглядывалась:

– Ох, какая же здесь красота несказанная! Какие косы у берез длинные! Какая река – словно небо, голубая!

– Ох, княжна, глаза бы мои на эту красоту не глядели! – проворчал толстяк.

Княжна?.. Иванушка насторожился. Неужели это дочь князя-владыки из Стольного града? Зовут ее Забавушка, и слухи о ее дивной красоте по всему свету ходят.

Да, не лгут эти слухи, понял Иванушка. И в самом деле – дивная красота!

А толстяк продолжал ворчать-причитать:

– Взопрел я весь! Замаялся! Что за охота тебе, госпожа моя, была ножки бить? Чего тебе, сударыня, на ладье не плылось, в возке не ездилось, в носилках не носилось?! По твоему ли чину-званию пешей ходить? Глупость это, прости уж за слово прямое! Неровен час, увидит какая ни есть деревенщина-засельщина, что дочь князя-владыки из града Стольного пешком гулять отправилась – позору не оберешься!