Ия Хмельнишнова - Кошки-мышки

Принцесса приняла из отцовских рук свой медальон, и ни один мускул не дрогнул на прекрасном лице. Когда все протокольные церемонии были проведены, гости уехали в свое королевство. По приезду гордая принцесса первым делом вдребезги разбила подаренный Иваном-царевичем хрустальный цветок. А затем призвала к себе злую волшебницу. Выслушала ее рассказ злодейка и сказала, что превратит царевича в медведя. Даже бессердечная принцесса содрогнулась от жестокости такого наказания. Тогда колдунья нехотя прибавила: «Не насовсем». И принцесса согласилась.

Ударилась ведьма о землю и превратилась в маленькую черную птичку. Полетела она в соседнее государство.

Иван-царевич по ту п о ру был на воинских учениях, он пришел вечером в свою палатку и лег спать. Маленькая черная птичка, притаившаяся под потолком, ударилась о землю и превратилась в колдунью. Дотронулась она рукой до крепко спящего царевича и обратила его в зверя со словами: «Быть тебе отныне медведем!». И после паузы все-таки тихо прибавила: «До поры до времени». Её злая энергия ядом стала разливаться по телу царевича. После этого она снова превратилась в птичку-невеличку и вылетела вон.

Всю ночь Иван-царевич стонал во сне и скрипел зубами – звериное и человеческое сражались в нем. Утром он проснулся и не мог надивиться, что это так тяжелы его руки и ноги, а когда понял в чем дело, то взревел и в ужасе бросился из палатки куда глаза глядят. Его верный пес шарахнулся от него, а остальные собаки набросились, как на зверя. Разметал он их в разные стороны со своей дороги и пустился в лес. В отчаянии долго бежал Медведь-царевич по лесу, пока не упал без сил.

Всё понимал Медведь-царевич, да сказать ничего не мог. Сторонился он человеческого жилья, чтобы не убили его охотники, и сам не хотел брать греха на душу. Но горше всего для человеческой души его было одиночество. Ни речи человеческой он не слышал, ни слова сочувствия и ждать ему не приходилось. Даже звери лесные убегали в ужасе от медведя – не было ему равного по силе во всем лесу. Он потерял счет времени, а его дальнейшая жизнь потеряла смысл. Держался он только движением: вставал и целыми днями бездумно бродил по лесам, горбатя лохматую спину и опустив тяжелую голову.

В один из самых черных дней послышался ему благовест. Зверь как бы ожил, он поспешно вскарабкался на пригорок. Одинокий медведь весь вытянулся навстречу звукам колокольного звона. Тот властно разливался в вечернем пространстве. Широко стелились по земле басы, над ними, как бы завывая, звенели-плакали маленькие колокольчики. То было послание от брата. Василий стоял на колокольне старой церквушки, куда завела его невыносимая тоска по младшему брату.

Медведь-царевич шумно выдохнул, человеческие слезы сочились из его звериных глаз. С ними излилась из страдающей души маленькая толика боли. Тонкая ниточка братского участия, такая невидимая, смогла удержать душу Медведь-царевича от падения в бездонную пропасть.

Вот так шатаясь по чащам, и набрел он на домик лесника и стал там ночевать. Ни к какому труду не были способны страшные лапы его: ни печь истопить, ни костра развести. Питался он растительной пищей, а сырого мяса, как бы ни был голоден, не мог пока есть.

Замолк Иван-царевич. Посмотрел на притихшую Машу. Она забыла себя и вся превратилась в боль. Девушка смотрела на него глазами полными страдания сквозь пелену стоявших в них слёз. Маша ничего не могла сказать, только взяла его руку и прижала к своей щеке. А затем разрыдалась в полный голос. Обнимая плачущую Машу, царевич, почувствовал, что нашел родную душу. Его сердце раскрылось навстречу любви и счастью. Он понял, что отныне сам будет хозяином своей судьбы.

«Маша, – сказал царевич, – теперь не плакать, а радоваться нужно». Когда Маша, наконец, успокоилась, умылась родниковой водой и улыбнулась, они пошли из леса, оставляя за спиной беды, отчаяние и страхи.

Бабушка первой увидала-высмотрела внучку: «Глянь-ко, дед, глянь!» Потом шепнула ему: «Она не одна вернулась». Дед кивнул.

Чинно вышли старики навстречу гостям. Маша бросилась бабушке на шею. Ей казалось, что не виделась она с ними тысячу лет – столько, сколько Иван-царевич не видел своих родных! Мужчины поприветствовали друг друга. Потом все вошли в избу и уселись – молодые с одной стороны стола, старики – с другой. Им было что рассказать друг другу.

Старик поведал царевичу Ивану о том, что в Машином роду были богатыри. Отец ее, как только девчушка встала на ноги и побежала, засобирался воевать Змея Горыныча, разорявшего соседние страны. Отговаривала его молодая жена, но он только смеялся и шутил: «Если я буду на печке сидеть, заржавеет меч мой боевой». И уехал. Змея-то он поборол, да только и сам погиб от его когтей. Вдова на год пережила его, задушила ее боль-тоска жгучая.