Сергей Голицын - За березовыми книгами

Против меня села Лариса Примерная и вынула тетрадку. Оказывается, ей поручено было вести дневник похода с самого начала и до самого конца. Штаб ее освободил от всех дежурств.

— А почему ты одна будешь вести дневник, а не все по очереди?

Лариса молча пожала плечами, и я догадался — это пожатие означало: «Неужели вы не понимаете, что лучше меня никто не сможет выполнить такую ответственную задачу?»

Подошла Танечка:

— Я хочу посоветоваться с доктором.

Лариса поморщилась, но уступила место. Танечка мягко, по-кошачьему подсела ко мне, открыла санитарную сумку и начала вынимать по очереди все, что ей надавал школьный врач. Тут был и жгут для остановки кровотечения, пузырь для горячей воды, индивидуальные пакеты, бинты двойной и тройной ширины, скальпель, пинцет, шприц, множество пузырьков и пакетов с лекарствами… Танечка увлеченно показывала, вскидывая на меня свои большие черные глаза.

Поезд начал тормозить.

— Первая остановка! Сейчас будет первая остановка! — загремел Миша и побежал через весь вагон.

Все тотчас же вскочили и побежали в тамбур. Только один самый маленький и щупленький мальчик, Ленечка, остался сидеть, аккуратно держа ладошки на коленях. Он читал «Капитан Сорвиголова».

Сразу наступила тишина.

— Слава те господи! Угомонились! — облегченно вздохнула в углу старушка в пестрой шали.

Николай Викторович сел против меня.

— Смотрите, они просто кипят весельем. И ведь ни один не вспомнит о Гале. Я думал, она провожать нас придет. Не пришла, видно, с утра уткнулась в подушку…

Поезд остановился.

— Ура-а-а! Ура-а-а! — заорали ребята, столпившись в тамбуре.

— Безобразники, право слово! — рассердилась какая-то женщина.

Она вошла в вагон только сейчас и с трудом пробралась с двумя чемоданами сквозь толпу ребят.

— Пойти навести порядок, что ли? — Николай Викторович было привстал, но раздумал, махнул рукой и остался сидеть. — Ладно, пусть лучше в тамбуре беснуются, чем в вагоне.

Мы с ним потихоньку задремали…

Нас разбудили бесцеремонные мальчишки. Они притащили какой-то большой коричневый рюкзак, вспрыгнули на скамейку, скинули несколько рюкзаков, а этот, коричневый, сунули под самый низ на сетку, заложили его сверху остальными вещами и вновь с хохотом выбежали в тамбур. Оттуда опять послышались приглушенные крики и смех.

— Кто тут старший над этими туристами? — Грозное предупреждение железнодорожника снова заставило нас открыть глаза.

— Я старший, — поднялся Николай Викторович. — А что такое?

— А то, что пассажиры жалуются!

Николай Викторович вскочил, выбежал в тамбур…

И вдруг воцарилась полная тишина, такая, как в лесу перед грозой…

Николай Викторович быстро вернулся в вагон; он вел за собой…

— Не может быть! — невольно вырвалось у меня.

Николай Викторович тащил за руку… Галю.

Ленечка, сидевший против меня, выронил книжку и разинул рот. Кажется, я тоже открыл рот почти так же широко, как Ленечка.

Николай Викторович с силой взял Галю за плечи и поставил ее в проходе между скамейками. Сам он встал напротив нее, скрестив руки на груди. Он глядел на Галю в упор, и Галя глядела на него также в упор. Эта кудрявая тринадцатилетняя девчонка, не моргая, выдержала взгляд своего пионервожатого.

В полном молчании ребята столпились вокруг и ждали, что будет. Все пассажиры, не понимая, что происходит, с любопытством глядели на Николая Викторовича и на Галю.

Галя была одета в такие же, как и мы, синие шаровары и куртку, обута в такие же белые кеды. Она первой начала говорить, слова произносила медленно, с расстановкой, но без запинки. Одновременно она протянула Николаю Викторовичу конверт и деньги.

— Вот вам от мамы письмо, а вот вам десять рублей семьдесят копеек. Десять — это мама передает, а семьдесят копеек я сама накопила.

Николай Викторович по-прежнему стоял, скрестив руки на груди, и по-прежнему молчал.

— Я с мамой до первой остановки на электричке проехала, а потом меня мама к вам в вагон посадила. А в моем рюкзаке килограмм колбасы ветчинно-рубленой, очень хорошей… А где мой рюкзак? — Галя вдруг спохватилась, беспокойно оглядела ребят.

— Цел, цел твой рюкзак, — шепнул Миша.

Невыносимое молчание Николая Викторовича длилось уже несколько минут.

— А как же Галя сюда попала? Значит, она тоже пойдет с нами в поход? — вдруг выскочил Ленечка.