Кирилл Денякин - Необыкновенные приключения Гранстулафия по прозвищу Невешайнос

– Что с нами будет? Как же мы будем жить без тебя, дедушка?

Пройти мимо чужой беды Невешайнос не мог. Он постучал в калитку. Не получив ответа, он все же вошел во двор и увидел седого старика, вокруг которого стояли трое плачущих ребят и старушка.

– Извините, может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Скажите, что случилось? – спросил Невешайнос.

– Ах, малыш, чем ты нам поможешь? – отвечал старик. Но все-таки рассказал, что он и старуха живут с тремя внучатами, родители которых умерли. Сам он сапожник и должен к завтрашнему утру сшить сапоги графу, а если не сошьет, граф посадит его в тюрьму. Сапоги были бы готовы, но сегодня под вечер, работая во дворе, он оставил их ненадолго без присмотра, а когда вернулся, то увидел, что сапоги на месте, а иглы, которою он их шил, нет. Иглу утащила сорока и, как успел заметить старик, уронила в огромный стог свежего сена, стоящий неподалеку от дома. Другой иглы у него нет, а разве найдешь иголку в стоге сена?

– Ну, что за беда, дедушка, – сказал Невешайнос. – Возьми мою иглу, которую дала мне моя матушка.

– Эх, мальчик, – вздохнул старик. – Во-первых, твоя игла тонка и не может шить кожу, а во-вторых, моя-то игла не простая, а волшебная, мне она досталась от моего отца, а ему – от его. Только этой иглой можно сшить такие красивые сапоги, какие носит наш граф. У него ведь завтра праздник, приедут гости, поедут на охоту, а он любит выглядеть всех наряднее. Если я не сошью ему к утру новых сапог, он подумает, что я сделал это нарочно, и велит посадить меня в тюрьму.

– Не вешай нос, дедушка, сейчас поищем твою иглу.

Невешайнос залез на крышу дома, сложил ладони рупором и закричал изо всех сил:

– Чирики-чик! Чирики-чик!

Никто не откликнулся. Тогда он повернулся в другую сторону, в третью. Бесполезно. Сапожник, его жена и внуки, забыв про все, с интересом и удивлением смотрели на странное поведение мальчика. И только после четвертого "Чирики-чик" откуда-то появился воробей, сел мальчику на плечо, что-то ему прочирикал и улетел. Невешайнос спустился с крыши и сказал семейству сапожника:

– Сейчас прилетят помощники.

И правда, прошло совсем немного времени, и к дому со стороны города прилетела целая туча воробьев. Невешайнос объяснил, что надо сделать, и вот многие сотни, да что там сотни, тысячи воробьев принялись перетаскивать весь стог на другое место. Каждый воробей брал с клюв несколько травинок и переносил их на свободное место неподалеку от стога, а старик-сапожник, его жена, их внуки и Невешайнос глядели во все глаза, не мелькнет ли где волшебная сапожная игла. Наконец, раздался крик старика:

– Вот она, моя игла! Мы спасены!

От радости пустились в пляс внуки сапожника, закружились в воздухе с громкими криками воробьи. Жена сапожника в качестве угощения вынесла птицам целое ведро пшена. Радость била ключом.

Но вот сапожник поблагодарил Невешайноса и воробьев и уселся за работу. Бабушка, внуки и Невешайнос вернули на прежнее место разбросанное сено. Потом все уселись ужинать. Хотя на душе у Тула и было тяжело – он все время думал, как там родители, – но общая радость передалась и ему. Он уплетал ужин за обе щеки, а жена сапожника, видя это, то и дело подкладывала ему вкусные кусочки.

За ужином Невешайнос почувствовал себя очень неловко, увидев, что старушка положила около его тарелки какой-то железный предмет, по форме похожий на вилы, но только очень маленькие. Что с ним делать – этого наш герой не знал. В его семье пользовались только ложкой, а когда ели мясо, что случалось только по праздникам, то обходились руками и одним ножом на всех. Спрашивать Невешайнос постеснялся, но будучи человеком сообразительным, решил посмотреть, что делают с этими маленькими вилами другие, прежде всего сам сапожник и его жена. Кстати, от них он узнал, что незнакомый предмет называется вилка. От сапожника не ускользнуло, что его гость незнаком с вилкой. В этом не было ничего особенного, в конце шестнадцатого века – а именно тогда случились все эти события – вилки были нечастым столовым прибором, тем более в семье бедняка. А сапожник? Разве он не был бедняком? – Нет, ведь он был придворным сапожником у графа, а тот не был жадным, и за хорошую работу платил щедро, но очень строго наказывал тех, Кто не вовремя выполнял его приказания. Под горячую руку он мог даже отрубит голову ослушнику, но такое, правда, случалось очень редко, а вот бросить в тюрьму или избить палками – это, как говорится, не залеживалось.