Лев Давыдычев - Лёлишна из третьего подъезда

Мартыш заморгал хитрыми глазами, пожал плечиками и почесал затылок: дескать, ума не приложу, за что это меня ругают?

– Будешь отвечать!

Хлоп-Хлоп спрыгнул на стол, вытаращил глазки, вытянулся, как бравый солдат по стойке «смирно», и приложил лапу к уху.

Эдуард Иванович рассмеялся: он весёлый человек, а весёлые люди долго не сердятся.

– Хитрюга ты, – сказал он. – Если бы ты родился не мартышом, а человеком, то обязательно бы стал жуликом.

Хлоп-Хлоп обрадованно закивал, попискивая, и на всякий случай сам себе похлопал в ладоши.

А в кабинете директора раздавались телефонные звонки: это сообщали о том, что пока тигрёнок не обнаружен.

Лучше всего было бы провести тигрёнка прямо в дом и ждать Эдуарда Ивановича.

Но как пройти мимо Сусанны?

Или сразу в цирк?

Но не хотелось идти со зверёнышем по улицам.

– Я на разведку, – сказал Виктор, – а вы ждите меня.

Ещё издали он увидел злую девчонку и остановился. Зная её характер, Виктор сразу догадался, что она сидит на окне не просто так, как люди сидят, а что-нибудь придумала.

Даже издали можно было разглядеть, что Сусанна скалит зубки.

«Будь что будет!» – решил мальчик и двинулся к дому.

Чем ближе он подходил, тем медленнее переставлялись ноги.

– Папочка в милицию звонил! Папочка в милицию звонил! – увидев Виктора, закричала Сусанна. – На машиночке за тобой приедут! За решёточкой, миленький, посидишь, за решёточкой! Пятнадцать суточек! Пятнадцать суточек! – Она хихикнула. – А Лёлишна-пир-бемолишна где? А тигрёночек полосатенький, лапонька моя миленькая, где? Мне его купят, хвостатенького! Где он?

– Они в цирк ушли, – соврал Виктор. – А в милицию я поеду с удовольствием. И за решёточкой с удовольствием посижу. Только бы тебя, дорогая, не видеть. А кроме того, и про тебя в милиции кое-что рассказать можно.

– А что про меня рассказывать? А что про меня рассказывать? Мамочка говорит, что я пострадавшая. А бабусеньки говорят, что по тебе тюрьма плачет. Потому что ты – уголовный элемент.

– Сама ты элемент.

– А вот и нет! А вот и нет! Я единственный ребёнок! У меня музыкальные способности! У нас пианинка есть, а у вас нет! Мне тигрёночка купят, а тебе нет! Мне…

– Надоело тебя слушать, – оборвал Виктор, так и не решив, что же ему делать. – Шла бы ты спать, что ли. И тебе приятно, и людям спокойнее. Иди, иди. Бай-бай.

– Никуда я не пойду! – крикнула Сусанна. – Хочу посмотреть, как тебя в милиционерскую машиночку посадят! Как тебя на пятнадцать суточек за решёточку увезут! Так папуленька сказал! Ой, дождик идёт! – Она вытянула руку ладошкой вверх. – Каплет-капает! Каплет-капает!

– Это не дождик идёт, а Пара плюётся, – со смехом объяснил Виктор. – Петька, Петька, пуще, дам тебе гущи, хлеба каравай, на Сусанну ты плевай!

От злости шишка на Сусаннином лбу стала ещё разноцветнее.

Потом – побелела.

Виктор едва успел отскочить: злая девчонка запустила в него цветочным горшком.

И Виктор, как вратарь, принял его на грудь.

За вторым горшком пришлось делать бросок и падать.

– Уймись ты! – вскакивая, крикнул Виктор.

– Горшком её! – сверху крикнул Петька. – Горшком по черепу!

– Не уймусь! Не уймусь!

Сусанна обеими руками схватила самый большой горшок, подняла его над головой…

Горшок перевесил…

Она упала назад себя, только ноги в окне мелькнули.

Горшок раскололся вдребезги.

Злая девчонка закричала так, словно упала с пятого этажа головой вниз.

Потом закричали:

один папа,

одна мама

и две бабушки.

Да так закричали, словно увидели, что единственный ребёнок вместе со своими музыкальными способностями навернулся с пятого этажа!

А Виктор бросился наутёк: он-то знал, чем всё это может кончиться. Родители единственного ребёнка не будут вам разбирать, кто виноват.

Конечно, не Сусанночка.

Когда Виктор обо всём рассказал Лёлишне, она проговорила:

– Плохи наши дела. Не везёт нам. И чего это Сусанна на нашей дороге встала? Пошли! – твёрдо предложила Лёлишна. – Чего нам бояться? Мы ни в чем не виноваты. Идём!

Тигрёнок зевнул и неохотно двинулся вперёд.

Виктор беспокойно оглядывался, будто на каждом шагу им грозила опасность.

Лёлишна пела:

А около дома – увидели они ещё издали – стояла милицейская машина.