Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

Странное получается дело! Когда человеку скучно и нечем заняться, время ползет прямо-таки по-черепашьи. С начала недели до субботы проходит чуть не целая вечность. Если же прожить так месяц, другой, а потом оглянуться назад, кажется, будто пролетел только день.

Совсем другое получается, когда у тебя куча дел. Тут, наоборот, дни бегут, как часы, а промелькнувшие недели кажутся месяцами…

Лежа на песке и подперев голову кулаками, Петька смотрел, как плещутся в речке товарищи, и перебирал в памяти разную ерунду, чтобы забыть о случившемся.

А случилось в тот день то, чего следовало ждать уже давно.

Утром, когда старшие уже работали, а мальчишки совещались, как еще добыть продуктов для стройки, в лесу загудел мотор.

— Трактор! — насторожился Сережа, отодвигая бочонок, на котором осаживал обруч. — Ползет из Березовки, что ли?

— Да нет, сынок, — возразила из-за плиты Матрена Ивановна. — Пора-то теперь горячая — сенокос, прополка. Березовцы гонять машину не станут.

— Конечно, не из Березовки, а из Кедровки, — поддержали ее Коля и Митька. — И вовсе не трактор, а автомобиль. Слушайте!

Звук, и правда, был ровнее, чем у трактора. И нарастал очень быстро.

— Как же он перебрался? — удивился вожатый. — Дожди хоть и кончились, а река еще глубокая.

Все помчались к дороге. Мальчишки хотели бежать дальше, да Сережа не разрешил.

— Незачем, — сказал он. — Вон видите? Машина уже видна… Да не там, не там! Смотрите на кедр с двойной вершиной.

Грузовик издали походил на ползущего по прутку жука. Через минуту этот жук превратился в спичечную коробку, потом в солидную черепаху, а когда машина подошла метров на сто, Петька уловил в ее очертаниях и окраске что-то знакомое. Таким же знакомым показалось и лицо в кабине.

— Отец! — сорвалось с губ. — Папка!

Это, и правда, был отец. Остановив машину, он неторопливо выключил газ и осмотрелся. Потом взял с сиденья туго набитый мешок и, хлопнув дверцей, опустился на землю. Петька сунулся навстречу, но отец равнодушно обошел его и, пожав руку Сереже, зашагал к дому. Здесь взрослые сразу же завели разговор о совхозных делах, о хозяине пасеки, который все еще был в отъезде, а Матрена Ивановна налила гостю чаю и принесла меду.

Что оставалось делать в таком случае? Петька, съежившись, сидел на ступеньках крыльца, вспоминал лагерные проделки и с тоской гадал о том, какое наказание ему уготовано. Таким равнодушным и холодным отец не был еще никогда.

Объяснение состоялось только после того, как Матрена Ивановна ушла в дом.

— А ну-ка, герой, иди сюда! — негромко приказал отец.

Петька поднялся на веранду и, робея, остановился перед столом.

— Шагай ближе. Докладывай…

Пришлось подробно рассказать про побег, пожаловаться на вожатую, на ее придирки.

— Ясно, — поморщился отец. — Во всем виновата, значит, Вера. Она не давала бедному Луковкину жить, придиралась, грозила написать родителям… Ну а Сергей? Обижал тоже?

— Нет. Кто сказал?

— А Яков Маркович? — не обращая внимания на вопрос, продолжал отец. — А Митькина сестра Варя и директор совхоза?

— Никто не обижал.

— Тогда зачем же ты их наказывал вместе с Верой?.. Сергею пришлось удариться в поиски, Вере работать за него в лагере, а Якову Марковичу с директором бросать все дела и думать, куда могли подеваться мальчишки.

Отвечать было нечего. Петька стоял, опустив голову.

Отец помолчал, побарабанил пальцами по столу и еще строже спросил:

— А про мать ты хоть чуточку думал?.. В то утро, когда вы сбежали, ей как раз делали операцию. Потом она две недели лежала без сознания, звала в бреду сына…

Это убило Петьку и вовсе. Представив себе мечущуюся в постели мать, а потом себя и Колю, весело шагающих по таежной тропе, он скривился, заморгал и, не сдержавшись, всхлипнул. Отец удивленно покосился на него, хотел что-то добавить, но передумал и только укоризненно хмыкнул.

— Вот так-то. Сейчас хлюпаешь, а когда надо думать, выкидываешь неизвестно что…

Чтобы дать сыну успокоиться, старший Луковкин начал о чем-то расспрашивать Сережу. Потом повернулся к сыну и сказал:

— Ладно. Можешь пока гулять. Я еду в Березовку. Вернусь, тогда и решим, что с тобой делать…