Валерий Кагач - Как я перестал плакать

В этой квартире мастерской у меня не было. Зато был подвал, который гораздо больше подходил под гараж для сборки мопеда. После тренировок на апгрейде велосипеда мне было не очень сложно взяться за мопед. Довольно быстро у меня появился донор со свалки, причём благодаря отцу. У него не было очень важного заднего колеса. Но были мотор, фара и сиденье. Каждый вечер после школы я приходил в подвал и полностью разбирал весь мопед, чтобы вычистить каждую деталь, болт или тросик. Мои товарищи по классу ходили вечером в кино. Или в спортзал. А я еле успевал сделать домашнее задание, потому что меня ждал подвал и сборка и покраска мопеда, всё больше и больше похожего на готовую к езде двухколёсную машину! Наконец-то мне через знакомого немецкого школьника Руди удалось достать заднее колесо для мопеда. Этот Руди, неуклюжий добродушный толстяк моего возраста, сын немецкой переводчицы на русский, очень хорошо говорил на русском и научил меня немного немецкому. Руди не очень дружил с немецкими школьниками. Они его опасались, потому что полагали, что он обладает какими-то высшими связями с русским начальством через мать-переводчицу. Но это было не так. Его связи с русским начальством были не через маму, а через меня, потому что я был сыном главного русского начальника в этом городке. Отца так и называли “Grosser Chef» (большой Шеф). Руди видел во мне желание учить немецкий, и это вызывало в нём уважение, потому что другие русские дети считали, что учить сложный немецкий не надо, так как это мы победили в войне немцев, и пусть немцы учат русский! Так мы с Руди и общались: при моих друзьях переходили на немецкий, и нас никто не понимал, а при его немецких одноклассниках переходили на русский, что страшно злило всех и веселило нас с Руди.

Название этой модели мопеда – SIMSON Star. Крылья и фара у него были бордовые, сиденье чёрное, а бензобак бежевый. На руле были даже жёлтые сигналы поворотов. В последний вечер я делал окончательную сборку очень долго, уже после полуночи я смог завести мопед в подвале. Чтобы не разбудить соседей грохотом, я быстро заглушил его и, усталый и счастливый, пошёл спать, отложив торжественный выезд и испытания на вечер следующего дня.

Придя на следующий день из школы, я спустился в подвал, не представляя, как я вытащу наверх тяжёлый мопед. Но это не понадобилось. Когда я открыл дверь в подвал и включил свет, я остолбенел. Мопед стоял на месте, но у него опять не было важнейшей детали – заднего колеса! Я так устал за полгода, разбирая и собирая мою двухколёсную мечту почти каждый вечер, что сейчас у меня не было сил даже на злость. И тем более у меня не было сил и возможностей снова искать это проклятое заднее колесо!

Теперь я вспомнил, что дверь в подвал не была закрыта на замок. Да об этом никто сильно не заботился, потому что в Германии воровства практически не было. Но кто-то же украл моё колесо! Я поднялся в квартиру, но пожаловаться было некому. Родители были на работе. Я достал заброшенный велосипед и поехал в спортзал, где меня наверняка ждали товарищи, потому что других развлечений в маленьком городке не было. Ну ещё немецкий кинотеатр…

Родители на мой рассказ отреагировали на удивление спокойно. Даже как-то не особенно выразили сочувствие. Посоветовали больше уделять времени подготовке к экзаменам и учёбе вообще. Потом отец посмотрел на меня долгим взглядом и спросил, не забыл ли я, как водить машину.

Нет, ответил я, не забыл. Тогда, сказал он, завтра после школы он возьмёт меня учиться ездить не по грязному полигону, а по настоящему немецкому автобану, где нельзя ездить со скоростью менее пятидесяти километров в час.

– Уррра! – закричал я. – Вот это настоящая езда!

И только через несколько лет почти случайно я узнал, что заднее колесо от мопеда снял мой отец, который вообще-то помогал мне в сборке. Сначала он не верил, что я смогу собрать мопед, но когда увидел мои успехи, он испугался, что я могу на этом мопеде разбиться или покалечиться. Потом мне мама рассказала, что у отца был младший брат, Лоций, который погиб на мотоцикле. И с тех пор для отца мотоцикл или мопед были табу. То есть запрещены в любом виде. Рассказывали, что мотоцикл его младшего брата висел в гараже на крюках, его протирали и мыли, накачивали колёса, он блестел как новый, но никогда, никогда не снимали с крюков и никто на нём больше не ездил.

Зато теперь отец, чувствуя свою вину передо мной, регулярно брал меня на всякие автоприключения и даже давал ездить на гражданской машине своего немецкого друга по автостраде со скоростью сто километров в час!