Фирдауса Хазипова: Приключения непослушных Морозят

Он устроился поудобнее. Из его детского сердца быстро улетучился страх перед Холодрыгой. Морозят захватила необычность ощущений и обстановки. Они тоненько засмеялись и запрыгали по упругим лепесткам. И не замечали, как мучительно застыли на вздохе цветы, внезапно захваченные болью. Морозята были счастливы и беспечны.

Морозинка первая почувствовала слабость. Глаза наполнились слезами, и не было сил оторвать колкие снежинки из красной мякоти лепестков. Встревоженный Морозик приводил ее в чувство своим ледяным дыханием. В его сознание проникла мысль о близкой смерти. Он ужаснулся.

Кулек вновь поплыл. Сзади скрипнули закрывающиеся двери автобуса. Ледяной холод дохнул на размякшие колючки. Морозята воспрянули духом.

За тонкими бумажными стенами скользили яркие блики фонарей, мрачные зимние тени. Там, за пределами этого уютного мирка, свирепствовали Мороз, Холодрыга, потрескивали морозята. Все живое, теплое спешило в дома. И кулек почти бежал.

…В глаза морозятам брызнул электрический свет. Комната качалась из стороны в сторону. Наконец, приняла устойчивое положение – прошитые люрексом льдинок цветы поставили в вазу.

– Наверно, это и есть человеческий дом, куда вторыш не советовал попадать, – подумал Морозик, разглядывая незнакомую обстановку. Диван, мебельная стенка, кресло, шкаф, стол, много книг. В углу стоит живая елка. Но на ней нет снега. Женщина зачем-то кладет на ветки кусочки ваты и подвешивает блестящие игрушки. Все это очень удивило Морозика.

– А ты не знаешь, что она делает? – простодушно спросил он у амариллиса.

Цветок склонил к морозятам свои красные лепестки, но от боли не смог произнести ни слова.

– Ты не хочешь с нами разговаривать?

– Я не могу, – через силу выдавил из себя амариллис. – Мне больно.

– Извини нас, – догадливая Морозинка сочувственно посмотрела на цветок и попыталась оторвать свои снегоколючки от лепестков, но у нее ничего не получилось.

От тепла и воды цветы оживали, а морозята становились слабее. Их глаза и снегоколючки подтаивали все быстрее. Они медленно скатывались с лепестков и уже стекали по плотному стеблю цветка.

Морозята погибали и понимали это.

– Умрем, чтобы не быть жестокими – говорил Морозик подруге. – Трудно выжить в мире слабым теплым существам…

Неосознанно цепляясь за жизнь, они глубже вонзали колючки в цветы, причиняя им боль. И вот уже Морозинка скатилась вниз оттаявшей каплей воды.

И в ту же секунду Морозик ухватил воспоминание, которое так мучило его. В угасающем сознании ярко вспыхнули рассказы старого Сугроба о теплой и вечной земле, о жизни, пробуждающейся от первых лучей жаркого солнца. И всплыла в памяти не то быль, не то легенда: в давние, очень давние времена не было морозят, холодов, стужи. Была теплая живая вода, которая извечно выполняла свою работу – помогала расти зеленому шумящему миру, спасала от жары во дни вечного лета, радовала глаз разноцветной росой на заре безмятежного мира. Но однажды повздорили капли воды. Вражда разгорелась нешуточная. Никто уже не помнит, из-за чего все началось. Но сердца некоторых капель воды ожесточились. Они стали врагами живой воде. Раскольники слетелись на севере и огромным ледником двинулись на бестревожную землю. Убить тепло им не удалось, но и сами не исчезли. До сих пор непримиримы снег и вода…

От Морозика осталось несколько колючек и глаза, оплывающие влагой. Но вот и он скользнул вслед за Морозинкой.

Они встретились в вазе, наполненной их истинными братьями и сестрами. Это новое их состояние так понравилось бывшим морозятам, что они затеяли радостный хоровод с каплями воды вокруг плотных стеблей амариллисов.

– Эх, несмышленыши, – грустно проговорил амариллис. – Что же вы наделали? Зачем вы залетели в кулек и попали в дом? Век цветов, особенно срезанных, очень короток. Скоро я завяну и меня выбросят на свалку. Ваша судьба будет ничем не лучше…

Его цветы едва приметно вздрагивали яркими красными цветами, похожими на гроздья невиданного винограда. Сквозь гримасу боли уже робко показывалась улыбка. Амариллисы знали, что люди ценят их красоту и гармонию. Они оттаивали и начинали благоухать. Лишь бледные кончики лепестков еще хранили недавнюю боль, и крупные цветы казались рваной раной с запекшейся по краям кровью.

Исчезновение морозят-отступников крайне раздосадовало Холодрыгу. «Теперь они точно попадут в канализацию и пропадут ни за грош», – без всякого сожаления подумала она.