Юлия Нифонтова - Ермошка Добродей и куриный бог

– А вот то, что ты его при Оле так унизил, он никогда не простит, – неожиданно вмешалась в разговор В а́ рюшка. – Дворов и́ к, по-моему, вообще всех людей люто ненавидит.

– От одних ненавистников только-только отвязались, а тут – на тебе. Ещё один нарисовался, – расстроилась Оля.

– Так я, кажется, знаю, что предпринять. Приказывать бесполезно: ежели дворов и ́к обозлился, ты его хоть убей, будет вредить исподтишка.

– И что же делать? – в голос спросили девочки.

– Будем договариваться.

Ермошка вернулся к висящему в воздухе Чур а ́ю и, щёлкнув пальцами, опустил того наземь.

– Ну что ж, уважаемый товарищ дворов и ́к, претензию мы вашу услышали, обсудили. Понимаем вашу неприязнь к белым зверюшкам и даже частично… мм… разделяем. Но! Ведь и животинка-то ни в чём не виновата. Как вы рассуждаете, товарищ?

Чуя, что разговор пошёл в нужное русло и теперь можно гнуть свою линию, дворов и ́к приосанился, поставил руки в боки и принялся крикливо поучать:

– А я вам вовсе никакой и не товарищ. По мне, так товарищи – пережиток прошлого. Я сам себе товарищ, мне и самого себя достаточно. Для чего вообще энти товарищи нужны? А я вот разумею, что товарищ нуж о́ н, штоб тока сэкономить поболе.

– На чём ето? – искренне удивился Ермошка.

– Да хоть на столовке, – продолжал наставлять Чурай, – придёшь так, бывало, к товарищу – и подавай мне чаю с сухарями, али чего там у него в запасе имеется. На игровой приставке сколь можно сэкономить, идёшь, например, к домовёнку какому-нибудь и режешься с ним в танчики цельну неделю. Я уж не говорю про то, какую кучу деньжищ можно сэкономить на семейном психологе! Вываливаешь на товарища все свои горести, промблемы – и всё! Пущай он и разгребает, раз уж он – товарищ.

Из всего сказанного Олю удивило не столько невероятная наглость дворовика, сколько то, что ему знакомо понятие «семейный психолог». Однако она не стала вмешиваться в переговоры. Но Ермошка тут же озвучил Олины мысли почти дословно:

– Ето уже не товарищество и тем более не дружба, а какое-то использование другого в своих корыстных целях получается!

– Я дворов и ́к дисциплинированный. Ко своёму подворью приставлен, сам слуг не имею и никому никаким товарищем тоже быть не желаю! Мне хоть по причине малой должности никого использовать не положено, да и чужого добра – даром не нать, но ежели мне чего дадут, то я и не отказываюсь.

– И чего бы ты хотел? – хитро ввернул Ермошка, прервав торопливую чураевскую белиберду.

– Среди наших дворовых служащих ворюг отродясь не водилось, да вот только среди людишек полным-полно ротозеев. Как тут устоять? Так что ежели, например, я вижу, что обронила кака-то растяпа кусочек съестной, платок носовой али копеечку, то мы энто расцениваем как нам что ни на есть натуральный подарок, ну типа, штоль, чаевых за службу.

После этих слов Чур а ́й плотоядно осклабился, обнажив щербатый рот, и захохотал резким каркающим смехом. Его смех с отрывистым «э.. э.. э…» можно было принять за приступ сильной икоты.

Со словами: «Ну, всё понятно!» − Ермошка привлёк подруг пошептаться.

– Ну, чего он там? – поинтересовалась Оля.

– Да всё как всегда, юродствует по своему обыкновению. Говорить он может что угодно, но смысл всегда один – без оплаты ни на какие сделки етот басал а ́й 2 2 Басала́й (устар.) – грубиян, от «баса» и «лай» – «красиво лаяться». не пойдёт. Так, давайте посмотрим, у кого что имеется в наличии.

– Может, я домой сбегаю за конфетами?

– Нет, надоть ловить момент и срочно! Я его хорошо изучил, у етого оборотня решения меняются по сто раз в час. Следующего раза может и не случиться. А так я его обещанием свяжу, месяца два можно будет не вспоминать об етом гадёныше.

Общий сбор подати вредному мздоимцу составил: розовый бантик с Олиной косички, пуговка с её же ночнушки, две шерстяные нити, что В а́ рюшка мужественно выдернула из собственной шевелюры, Ермошка поделился пластиком жвачки, двумя леденцами и огрызком красного карандаша. О том, что все Ермошкины богатства совсем ещё недавно лежали на Олином столе, девочки скромно промолчали.

Ермошка преподнёс дань Чур а ́ю, взяв с того магическое слово не обижать и не пугать Куську, хотя сам отлично знал, что действует обещание дворового совсем недолго, однако пару месяцев пёс всё же мог жить спокойно. Собрав улов в свою серую кепку, прохиндей, казалось, остался весьма доволен. С плохо скрываемой презрительной усмешкой – мол, объегорил простаков – Чур а ́й глумливо раскланялся и тут же исчез со стуком чокающихся гранёных стаканов. Лишь на том месте, где только что стоял дворов о ́й, завертелся маленький ветряной торнадо. С минуту покрутив по двору пыль, он присмирел и затаился.