Александр Власов: Армия Трясогузки. Повесть

- Полгода назад… - продолжал Платайс, но так и не закончил фразу, махнул рукой, будто отрубил что-то, и произнёс совсем другим тоном: - Нет! Не время… Простите.

Было совсем темно. Улицы опустели. Невесело светились в окнах редкие огоньки. Посвистывал холодный ветер.

За железнодорожным депо, в тупике между сложенными в штабеля шпалами, мелькнули две тени.

- Здесь должен быть. Больше негде! - прошептал беспризорник в английском френче и заботливо предупредил своего дружка: - Не упади - проволока!

- Не упаду!

Беспризорники пробирались к выгребным ямам. В холодные ночи ямы служили для бездомных спальней. Днём туда выгребали горячий шлак из паровозных топок. Спёкшаяся гарь и пепел долго хранили тепло. В самые трескучие морозы в ямах можно было отлично выспаться.

Мальчишкам повезло: в первой же яме они нашли того, кого искали. В темноте слышалось спокойное посапывание. На рогоже, брошенной поверх шлака, кто-то спал. Рядом лежала гитара.

- Он! - шепнул старший беспризорник.

Младший бросил вниз горсть песку. Жалобно зазвенели струны. Парнишка проснулся, сел и испуганно уставился на непрошеных гостей.

- Вылазь! - строго приказал старший беспризорник.

Квартирант выгребной ямы поднялся, схватил гитару, выпрыгнул наверх и припустился со всех ног по путям. Он подумал, что пришли постоянные хозяева «спальни».

Мальчишки догнали его. Старший подставил ногу, и паренёк упал.

- Бейте… Только гитару не троньте!

- Жрать хочешь? - неожиданно спросил старший беспризорник.

Парнишка недоверчиво поглядел на мальчишек. Только сейчас он узнал их: это они дали ему кусок сахару! Он робко улыбнулся и коротко произнёс:

- Ага! Хочу!

- Ещё раз побежишь - догонять не будем! Останешься голодным! - пригрозил старший беспризорник. - Иди за нами.

Молча дошли до сада, чуть освещённого окнами трактира, в котором каждую ночь пьянствовали колчаковские офицеры.

Старший беспризорник приказал пареньку с гитарой сесть на скамейку, на самое светлое место, а сам устроился в тени, заложил ногу на ногу, важно закачал носком ботинка и сказал:

- Начинай допрос, Мика!

Услышав про допрос, парнишка прижал к себе гитару и съёжился.

- Не бойся! - покровительственно произнёс младший беспризорник. - Отвечай: где жил?

- В Чите.

- Отец, мать есть?

- Нету, - всхлипнув, ответил парнишка и взмолился: - А пожрать-то когда дадите?

Старший беспризорник нахмурился.

- Спрашиваем мы! - одёрнул он паренька и ещё чаще закачал ногой. - Продолжай, Мика, допрос.

- Что с ними?

- Колчаковцы замучили…

Парнишка заплакал. Заморгал глазами Мика. У него запершило в горле, и он никак не мог задать следующий вопрос.

- Ну! - поторопил его старший беспризорник.

- Годен он, Трясогузка! Сразу видно - годен! - вырвалось у Мики, и он тотчас получил затрещину.

- Кличку командира вслух не произносят! - назидательно сказал старший и, снова заложив ногу на ногу, закачал носком ботинка.

За эту привычку он и был прозван Трясогузкой - пичугой, которая всегда покачивает хвостом.

Мика насупился, упрямо поджал губы, но пререкаться с командиром не стал и продолжал допрос:

- Как звать?

- Лёнькой! - соврал паренёк.

Горький опыт научил его скрывать настоящее имя. Обычно, узнав, что он цыган, беспризорники охотно брали его в компанию, заставляли плясать и петь без отдыха, а вечером отнимали и делили между собой всё, что он получал за день. Но смуглый цвет лица и чёрные курчавые волосы часто подводили паренька.

- Цыган? - спросил Трясогузка.

- Нет!

- Врёшь! Вижу, что цыган!

- Не цыган! - паренёк соскочил со скамейки. - С голода сдохну, а цыганом не буду!

Трясогузка удивлённо спросил:

- А чем плохо, если цыган?

- А чем хорошо? - горячился паренёк.

Трясогузка пожал плечами.

- Ни плохо ни хорошо… Обычно!

Ответ получился неубедительный. Трясогузка почувствовал это и рассердился.

- Есть у меня начальник штаба или нет? - повысил он голос.

- Есть! - отозвался Мика.

- Я, что ли, должен за тебя работать?… Разъясни ему!

Мика взял цыганёнка за руку, усадил на скамейку и с детской простотой сказал:

- А нам всё равно - кто ты. Лишь бы не белый, не трус и не вор!

- Будем звать тебя Цыганом, чтоб привык! - категорически заявил Трясогузка.

Парнишка промолчал.

- А теперь поклянись! - потребовал Мика. - Если струсишь, - гроб тебе сосновый, если тайну выдашь, - гроб осиновый, а если украдёшь без разрешения командира, - жевать тебе сырую землю три дня и три ночи!