Ирина Квирикадзе - Первая книга Мышастого

— Ой, у вас гости! — воскликнула Пугва.

— Это Махмудка, — сказал дядя. — Ждёт, пока я починю очки.

— Какая прелесть, — улыбнулась Пугва и подумала: «Может, он и мне чего-нибудь починит?».

Она побежала домой и долго искала, что бы ей починить, но ничего не нашла.

— Как назло! Такой удобный случай, а мне чинить нечего, — захныкала Пугва. — Что же делать, ума не приложу?!

Пугва в отчаянии влетела на кухню, схватила первую попавшуюся кастрюлю и пестиком ступки выбила дно.

— Давай сюда, красавица, что там у тебя?! — оживился Валерьян Павлович, когда Пугва с кастрюлей ворвалась к Мышастому. — Хорошо бы супчику! Который день горяченького не пробовал.

— Ах, мне не до вас! — отмахнулась Пугва и протянула кастрюлю Мышастому.

— Я в отчаянии! Это моя любимая кастрюля, в ней так удобно варить макароны.

— Её уже не починишь, — сказал Мышастый. — Надо выбросить и купить новую.

— Вот как! — взвизгнула Пугва и кинулась в двери. — «Как мне, так кастрюлю выбрасывать, — думала она на бегу, — а Махмудке можно и очки починить. Да кто эта Махмудка вообще такая или такой? И откуда она вообще взялась или взялся? И не разберёшь, это мальчик или девочка? Так мне и надо!»

Хлопнув дверью, Пугва вышла.

«И чего приходила, спрашивается? Хотя бы яблочка мне принесла», — думал тем временем Валерьян Павлович, с отвращением глядя на кормушку, полную сухарей. (Он всё ещё сидел в клетке на строгой диете). — «Вот если б Мышастый забыл свою пилочку на полу, я бы в два счёта выбрался отсюда. Я бы сказал Сестре, что мне нужны качели и она бы дала мне верёвку и шпильку. Из шпильки я бы сделал крючок, к крючку привязал бы верёвку, достал бы пилку и перепилил клетку. Когда бы я всем показал, где раки зимуют. Кстати, а где зимуют раки? И зимуют ли они вообще? — задумался Валерьян Павлович. — Тьфу ты! Только этого не хватало! Я становлюсь похожим на Мышастого».

А Мышастый чинил очки и думал:

«С чем же они все-таки пили чай? С клубничным вареньем или джемом? Или с клубничной карамелькой? Нет, вряд ли. Клубничная карамелька не произвела бы на Сестру, такого впечатления, тут что-то серьёзнее. Может пирожное или торт? С клубничным кремом или муссом? А вдруг это был Идеальный торт? С клубничным кремом, клубничным джемом, клубничным вареньем, клубничным муссом и желе. А сверху живые клубнички и клубничный мармелад».

Он так увлёкся, что случайно перепилил дужку очков. Пришлось соединить две половинки жевательной резинкой, а сверху, для надёжности, крепко-накрепко обмотать скотчем.

«Интересно, это я в гостях, или у меня гости?» — думал или думала Махмудка всё время, пока Мышастый чинил очки. Поэтому, когда дядя, наконец, вручил очки Махмудке, Махмудка вздохнула или вздохнул с облегчением.

— Спасибо за приятный вечер, — сказал или сказала Махмудка и ушла. Или ушёл.

— В общем, не суббота, а сплошной понедельник, — заключил Мышенький.

— Почему же? Хорошо то, что хорошо кончается, — заметила я.

— Что же тут хорошего? Пугва дуется, Валерьян Павлович всё таки сбежал, воспользовавшись обстоятельствами, у дяди бессонница, он не может решить, что же они всё-таки ели с клубничным… И, вдобавок ко всем радостям, некоторые его считают лгунишкой. — Мышенький осуждающе посмотрел на меня.

— Извините, если можете, — сказала я и подумала: — «Но когда же всё-таки приедет Мышастый?».

— Ждите нас послезавтра, — твёрдо решил Мышенький и скрылся в ящике.

Послезавтра — это не завтра и, поэтому, завтра мы Мышенького, конечно, не ждали. Но если в погожий солнечный день никого не ждёшь и собираешься на речку, очень может быть, что тот, когда не ждёшь, обязательно приедет.

— Ну и погода, льёт как из ведра! — Мышенький прислонил к ящику мокрый зонт и прошлёпал к столу, оставляя за собой влажные следы.

Мы с Иринкой удивлённо уставились в окно. На улице шпарило солнце.

— Вот это да! — воскликнул Мышенький. — А у нас потоп начинается!

— Вы же насквозь промокли! — всполошилась Иринка.

— Пойдёмте на солнышко, — предложила я и мы вышли на террасу.

— После побега, — рассказывал Мышенький, с удовольствием подставляя солнцу свои мокрые лапки, — Валерьян Павлович засел под топчанчиком и ни за что не хотел выходить, даже когда дядя позвал его к столу.

— Нет уж, дудки! — ответил попугай. — Я своё отсухарил.

— Да отчего же сухари? — удивился Мышастый. — Вы уже выздоровели, можете пообедать.