Марк Эгарт - Бухта Туманов

Опять Юра почувствовал себя новичком, неучем, как в первые дни. Он тоже смастерил из лозы удочку, а вместо крючка, по совету Мити, использовал изогнутую колючку.

Пока он возился с удочкой, Митя успел поймать одну за другой две жирные красноперки. Очевидно, в этих местах рыба была непуганая, если ловилась на такую снасть.

Жара усиливалась. Голод мучил их все больше. Как быть? Огня нет; трута, зажигательного стекла тоже нет. Тут никакой Робинзон ничего не придумает. Митя перочинным ножиком, уцелевшим в Юрином кармане, выпотрошил и очистил от чешуи красноперок и повесил вялиться на солнце. Затем отыскал на берегу обломки кремня и попытался высечь из них искры. Попытка не удалась, но Митя не унывал. Оставив Юру с удочками на берегу ручья, он отправился на южный склон сопки. Здесь его поиски увенчались успехом: он нашел дикий виноград.

Ягоды были мелкие, незрелые — они скоро набили оскомину, но все же несколько ослабили голод. Юра растянулся в тени, устало закрыл глаза.

Купальницы с большими оранжевыми цветами, похожими на подсолнечники, и огненно-красные «кровохлебки», которых было особенно много, покрывали склон сопки. А в низине росла густая темно-зеленая, с серебристым отливом полынь. Сверху казалось, что внизу колышется озеро, до краев налитое зеленой водой и обрамленное белыми берегами — то выступали известковые отложения.

Солнце палило беспощадно. Сквозь полуприкрытые веки Юра ощущал горячую синеву неба. Ему вдруг вспомнилось, что в Москве время сейчас близится к вечеру, улицы полны народа, а в парках гремит музыка…

Неужели он был в Москве еще совсем недавно?

Он встал и, посмотрев по сторонам, обнаружил, что Мити нет.

Юра долго искал товарища, пока не разглядел наконец крохотную фигурку на самой вершине сопки. Когда Юра добрался до вершины, Митя уже готовился двинуться дальше. Оказывается, он намеревался подняться на высокую черную скалу, которая господствовала над бухтой, чтобы определить их местонахождение.

В этом и заключалась часть Митиного плана.

Однако плану не суждено было осуществиться. Снова из низины, где колыхалось зеленое озеро полыни, пополз туман, растекаясь, как дым, между сопок, и снова товарищи оказались на островке, окруженном белыми волнами, скрывшими и сопки, и море, и небо. На этот раз туман был не сырой и прохладный, как утром, а горячий и душный, как в бане или прачечной. Пот выступал на теле, дышать становилось трудно. Но оставалось лишь ждать, пока эта «чертова кухня» перестанет дымить.

«Кухня туманов… бухта туманов…» Да, так ее и следует назвать: «Бухта Туманов», — решил Юра.

Наконец с моря пришел спасительный ветер и разогнал туман. Но клочья его, похожие на комки ваты, упорно цеплялись за ветки кустарников, а в распадке, который должны были пересечь друзья перед подъемом на скалу, туман еще висел узким белым пологом. Они шли, погруженные в него по пояс, не видя собственных ног.

— Бухта Туманов! Настоящая Бухта Туманов! — восклицал Юра, довольный придуманным им названием.

Но Митя не слушал — он торопился к цели. Когда товарищи достигли середины подъема, Митя, шедший впереди, внезапно остановился:

— Дым!

Действительно, из-за мохнатого, как бы приподнятого плеча сопки струился легкий дымок, словно великан, чья голова была скрыта, курил, пригнувшись, свою великанью трубку.

Юра подумал было, что это опять туман шутит свои шутки, но вскоре убедился, что Митя прав. Стало быть, там жилье, люди? Юра, совсем обессилевший от голода и усталости, приободрился и прибавил шагу.

Зато Митя, напротив, замедлил шаги. Как истый житель этих пустынных, малонаселенных мест, где берег океана обозначал границу, он призадумался: «Кто мог здесь жить и зачем?» Он обернулся к товарищу и предостерегающе поднял руку. Постояв с минуту, внимательно прислушиваясь, Митя начал осторожно огибать сопку.

Вскоре показалось жилье. Это была корейская фанза, как определил с первого взгляда Митя. Слабый дымок курился над высокой деревянной трубой, выведенной, по корейскому обычаю, позади фанзы. К ней вела протоптанная среди кустарника тропинка. Не оставалось сомнений — здесь кто-то жил. А между тем на оклики никто не появлялся.

Выждав немного, ребята вошли в фанзу. В ней было почти темно. Небольшое оконце, затянутое промасленной бумагой, слабо пропускало свет. В углу лежала горка подушек, набитых песком, два чурбачка, которые служат корейцам изголовьем для сна, соломенная циновка, котелок.