Елена Усачева - Большая книга ужасов – 71 (сборник)

Она с тревогой оглянулась. Солнце садилось. Его хорошо было видно через редкие елки. Скоро ночь. Пора всех будить. Или эта ночь у них окажется спокойной?

Что-то как будто мелькнуло по кустам. Светик сделала шаг – вот-вот увидит. Вдруг руку пронзила боль. Муравей! Впился в предплечье, задрал попу, всю ярость в укус вложил.

Смахнула нахала.

Опять заплакали. Совсем близко. Вот за этой дюной. Забираться наверх было неудобно, песок под кедами скользил, гладкая подошва не держала.

– Здесь лежит клад, – пропели рядом.

У девчонки снова заметны были только глаза. Большие, темные, внимательные. И еще распущенные волосы. Лицо заплаканное. Показывает за бархан, куда-то в кусты.

– Пойдем покажу.

Светику совершенно не хотелось идти за девчонкой. Но песок сыпался, бархан словно сам сбрасывал ее со своей спины.

– Смотри! – Девчонка уже стояла около куста. – Ты мне понравилась, поэтому только тебе покажу. Один раз. Второго не будет.

Светик резко присела, не давая себе сползать вниз. Не будет она ничего смотреть. Она сейчас Глеба позовет!

Неожиданно заболела губа. Боль стрельнула в голову, отдалась в глаза. Она перестала видеть.

В голове все перевернулось. Уже не было солнца, не было песка, не было куста и девочки.

Было темно. Темноту добавляли обступившие ее со всех сторон деревья и что-то сумрачное, склонившееся над ней.

Болела губа. Болел отлежанный бок.

Но так хорошо помнилось закатное солнце, светлый песок, все эти следы. Девочка…

Девочка!

– Тебе здесь правда нравится? – промурлыкала она напоследок.

Слова ее стояли в ушах. И так не вязались непроглядная ночь сейчас и яркий закат вот только что, пять минут назад.

Песок…

Это был сон. Они опять уснули ночью! Где Глеб?

Светик приподнялась, почувствовала, как за шиворотом у нее что-то посыпалось. В ужасе решила, что оказалась на муравейнике, что это муравьи устроили контрольную пробежку под футболкой.

Сунула руку за шиворот.

Песок.

И в кедах. И в карманах.

Шарахнулась, больно ударилась спиной обо что-то острое и твердое.

Крест. Слегка наклонившийся, словно протянувший свои руки-перекладину к Светику.

Это она на кладбище, что ли?

На кладбище!

Разом вспомнился сон. Сейчас закопают! Поймают и закопают! И даже хуже – могила готова, в нее осталось шагнуть. Ударят и сбросят. С какой стороны подойдут?

– Мамочка! Мамочка! Мамочка! – зашептала Светик, крутясь на месте. Паника сдавила виски, не давала смотреть.

Кресты, кресты, со всех сторон кресты. Куда бежать?

– Ой, мамочка!

От страха Светик превратилась в точку. В маленькую незаметную точку. И эту точку, как в игре, надо было вывести из лабиринта.

Тело не чувствовала, ноги не чувствовала. Все сосредоточилось в голове.

– Ой, мамочки, – твердила как заклинание.

На цыпочках проскочила один участок, другой. Под ногами оказалось что-то твердое.

Пусть будет тропинка!

Мелко-мелко переступая, боясь споткнуться, боясь сделать лишнее движение – а потому и дышала также мелко-мелко, – бежала, не в силах оторвать взгляд от мысков кед. Больше ничего не было, только они. От страха сил хватало только на одно – смотреть под ноги. Может быть, из-под каждого надгробия к ней тянулся покойник, может быть, через каждую оградку перебирался призрак – всего этого Светик не замечала.

– Тихо, тихо, – шептала сама себе. – Вот так, вот так, – подбадривала, когда казалось, что все делает правильно, когда одна нога не задевала за другую.

Что-то черное справа. Какой-то шорох сзади.

Мелькнул огромный желтый крест. Совершенно неожиданный здесь. И главное – неуместный.

Но крест стороной, стороной, тропинка идет правее, деревья расступаются, становится светлее. Одинокие елочки, невысокая трава. Слева что-то светлое.

Это, наверное, дом. Там – люди!

Светик из точки становится больше. Уже появляется голова, уже чувствуются руки, уже ноги ступают уверенней.

Белая пристройка к основному зданию. Выбитые окна. Крыша с торчащими балками.

Светик еще бежит, но глаз не может оторвать от этого страшного зрелища.

Крыло здания сильно выдается вперед, а за ним вправо тянется основной корпус. Входное отверстие без дверей, черные прогалы окон. А чуть дальше тянется еще одно крыло.

Светику разом стало жарко, потому что она поняла – вместо того чтобы привести ее к дороге, а оттуда к дюнам, тропа привела ее к коровнику. Тому самому коровнику, где когда-то было много-много коров. Тому самому коровнику, на котором работал дядя Лёка и по дороге к которому спал на кладбище, забравшись на свиловатую сосну и обняв ствол руками.