Елена Усачева - Большая книга ужасов – 71 (сборник)

– Интересно, – только и сказал. Сразу стал разуваться. Шнурок затянулся, не давая снять кроссовку. Попрыгал на одной ноге. У Светика опять заныла губа и зачесалась ушибленная коленка. Спросила:

– Ты где был? Мы тебя звали, звали. Решили без тебя идти.

– А кабанов у вас здесь много, да? – вместо ответа спросил Глеб. – Весь лес изрыт. И еще я видел голову олененка.

Костик поперхнулся чаем.

– Это медведи. Их тут штук пять. – Дядя Лёка был спокоен. – Приезжали из охотхозяйства, говорили, что по осени будут отстреливать.

Глеб кивнул, рассеянно оглядывая стол. Светик потянула брата к себе.

– Ты собираешься отсюда уезжать?

– Завтра. – Глеб ухватил печенье. – Давай завтра.

– Я видела какую-то девчонку!

– В белом?

– Дурак! – Светик отодвинулась вместе со стулом. – Ты меня в лесу бросил! Я чуть не убилась. Где ты был?

– У меня есть теория, – пробормотал он. – Надо проверить.

У Светика не было никаких теорий, и ей совершенно не хотелось ждать еще одну мучительную ночь. И ей совсем не нравилось, как себя вел Глеб – бросал ее посреди леса с непонятными призраками, ходил один, ничего не объяснял. Решила, что обязательно пожалуется маме. Вот выйдут из-за стола, позвонит и пожалуется.

В предбаннике на пол упала кепка. В комнате что-то щелкнуло. Ох уж эти местные! Все бы им комментировать!

В окно был виден ухоженный огород. Ровные грядки картошки. И жизнерадостные чучела. О чучелах Светик только в книжках читала. Разве ворон еще пугают такими штуками? Сейчас вороны пошли образованные. Таких даже живой человек не испугает.

– А это я от кабанов, – объяснял дядя Лёка. – Они скоро пойдут картошку подкапывать. И если это один-два, то чучело их остановит. Вот был у меня такой случай. С острова уже почти все уехали, и я взял большой огород. Под картошку. Уже сентябрь, копать пора. Жена мне все говорит: «Давай! Давай!» А я думаю, сейчас еще пару дней, и пойдем. Утром иду на делянку посмотреть, что там и как. А там – ничего. Кабаны пропахали так, что ничего не оставили. Я иду домой. Жена собирает обед нам в поле. Говорит: «Ну что? Готов?» Я и говорю: «Совсем готов. И даже поле пропахал». Она догадалась, начала ругаться.

Светик смотрела в окно. Странные чучела. Она бы сама таких ночью испугалась. У одного вместо головы была широкая пластиковая канистра. От ветра «голова» шевелилась и немного стучала о палку. На крестовину был натянут пожухлый серый плащ. Под горло подвязана старая серая рубаха в полоску. Чуть дальше торчал черноголовый пугал с летящими целлофановыми руками. У соседней грядки охранник был еще веселее – на голове белый пакет, на крестовину натянута сине-красная ветровка с белыми рукавами. Крестовина покачивалась, словно пугало старательно демонстрировало себя с разных сторон.

Светик закрыла глаза. Брр, ну и место. Вот это они попали… Анка тогда все твердила: «Поехали, поехали! Будет весело!» Не обманула. Местечко – обхохочешься.

До вечера спали. Ветер стих, Ладога гнала на берег легкую волну. Солнечные блики дробились по воде, но теперь было в этом что-то острое и неприятное. Как и в деревьях. Как и в песке.

К вечеру ранка на губе распухла. Светик все время чувствовала ее, хотелось трогать, хотелось облизывать. Хотелось уехать.

Анка теперь не отходила от Костика, с ней было скучно. Глеб спал. Но даже если бы не спал, веселее с ним не становилось.

Светик сидела на берегу. Солнце опускалось к горизонту. Было, наверное, около десяти. В голову лезли рассказы дяди Лёки. О призраках, об ангеле-хранителе, о людях, которые тут раньше жили. Анка еще домовых вспоминала. А правда, куда деваются домовые, когда дома разбирают? Добрый хозяин забирает их с собой. А злой? Бросает? И тогда домовые сидят на остатках домов и плачут?

Плакали. На самом деле плакали. Светик оглянулась. На охапке сена заворочалась Анка. Где-то рядом с ней сейчас спит Костик. Или он опять сбежал?

Плакали.

Нет, вон Костина голова. Уткнулся Анке под бок, свернулся калачиком и спит. Так ничего и не рассказал – где был, что видел. Делал недовольное лицо, но больше не капризничал.

Всхлипнули и заныли по новой.

Глеб спал на пенке около костра. Вон его длинные ноги видны. Курткой прикрылся. Позвать его? И что сказать? Что где-то плачут?

Светик глянула на землю. Песок был весь как будто изрисован следами. Странно, что раньше они это не видели. Маленькие раздвоенные следы оленей. А вот тут пробежал кто-то покрупнее, копытца ставил мелко, наверное, кабан. Зону песка пересекла цапля. Ее тройной след ни с чем не спутаешь. А тут прошла собака – бежала, подтягивая лапы, смазывая отпечатки. Или лиса. В школе говорили, что она «метет» хвостом, может вот так подтирать следы. Дорогу перегородила проржавевшая, ушедшая в песок колючая проволока. Неожиданно. Вспомнилось, что дядя Лёка рассказывал о финских войсках, что здесь у них была пристрелочная база. А еще десант в сорок первом наши высадили. Неудачно. Интересно, где всех похоронили? Если похоронили…