Петр Казаков - Тропой легенды

Класс дружно загалдел, ребята подняли руки. Даже Степанчик старательно тянул вверх испачканную в чернилах ладошку. Ина подтолкнула Федю, и тот, не понимая, чего от него хотят, тоже приподнял над партой руку. То ли он переусердствовал, то ли по другой причине, но взгляд учительницы остановился как раз на нем.

— Подожди, Прибытков, — улыбнулась она. — Пусть лучше Лукашин расскажет.

Федя внимательно посмотрел на учительницу. Освещенное ярким солнцем лицо ее было доброе, красивое как у мамы на фотокарточке.

Степа, не ожидавший, что выбор Антонины Антоновны падет на него, растерянно поднялся из-за парты, оглянулся зачем-то назад. Но вот желтые глаза его сверкнули:

— А мне на минуточку выйти надо… — И Степанчик сделал такую милую рожицу и так выразительно глянул на учительницу, что отказать ему было невозможно. Гордо неся мимо Феди свою белую, как лен, голову, он победно подмигнул.

— Ну что ж, — вздохнула Антонина Антоновна, — Прибытков, мы слушаем тебя.

Минуты шли, а Федя страдал, мужественно перенося все, что выпадает на долю самого несчастного человека в мире. Даже когда прозвенел спасительный звонок, классная руководительница не отпустила свою жертву.

— Раз ты не смог ответить урок, — сказала она, — то хоть расскажи, как провел выходной день?

Значит, вылазка на Чистых прудах не прошла незамеченной и для школьного начальства… И тут Федя вдруг вспомнил, что муж Антонины Антоновны — лейтенант милиции. Ведь она — Зарубина! И, конечно, все уже знает! Он молчал, не сводя глаз с молодой учительницы. Теперь лицо ее казалось совсем другим, чем четверть часа назад, — хмурое, с мелкими преждевременными морщинками. «Злюка ты, вот что, — думал мальчик. — Все равно не переглядишь меня».

И он добился своего. Антонина Антоновна первая отвела взгляд и тихо сказала:

— Даже в воскресенье нет покоя от тебя! Придется поговорить с директором.

На стене директорского кабинета висела карта Европейской части СССР. Она занимала полстены. В левом углу карты отчетливо виднелась окрашенная в зеленый цвет Украина. Синими жилками пролегли реки, кружочками чернели города. Федя смотрел на нее как зачарованный.

— Ты меня понял?

Директор школы остановил на Феде прищуренные близорукие глаза.

— Да, — думая совсем о другом, ответил Федя.

— Если еще раз позволишь себе нарушить правила поведения вне школы, мы поставим в известность Анну Петровну. Учти это, Прибытков. А теперь можешь идти.

Федя бегом бросился в раздевалку.

— Ну что? — встретила его ожидавшая там Ина.

— Все то же, — отмахнулся мальчик, — ругают, зачем на льдину ребят зазвал. А я разве знаю, почему эта проклятущая льдина у меня под ногами оказалась! — Он оживился: — Знаешь, какая в кабинете у директора карта? Крупномасштабная. Там все-все города есть. Нам бы такую.

— Для того дела? — догадалась Ина и предложила: — Я готова.

Федя с восхищением уставился на нее. Ну и молодец же девчонка, всегда подскажет самую толковую мысль! Не сговариваясь, стараясь держаться поближе к стенке коридора, приятели пробрались мимо комнаты уборщицы, поднялись на второй этаж.

Вот и цель — снова директорский кабинет. Федя тихонько приоткрыл дверь. В кабинете уже никого не было. Подбежав к карте, толкаясь и мешая друг другу, заговорщики торопливо водили пальцами по шуршащей бумаге. Наконец Федя наткнулся на знакомое название.

— Проскуров!.. Ага, вот… Но почему он зачеркнут?

— Не видишь разве? — захлебывалась в шепоте Ина. — Город переименован, рядом стоит новое название — Хмельницкий. Где-то здесь должен быть городок, напоминающий по названию «Волочаевск». Как высоко! — девочка потянулась, встав на цыпочки.

Спеша Ине на выручку, Федя с трудом приподнял кожаное директорское кресло и потащил его к карте. Не осилив, с грохотом опрокинул, чуть не свалившись сам.

— Ой, — вскрикнула Ина, и, ухватившись за ногу, опустилась на пол. По ее побледневшим щекам покатились крупные слезы. — Перелом, наверное…

— Потерпи, пожалуйста, — попросил Федя, хотя знал, что это невозможно. Уж если Инка заплакала — значит, было действительно очень больно.

С тоской взглянув на карту, так и не рассмотренную до конца, пнув с досады предательское кресло — «троны тут расставили!» — он ринулся к дверям с намерением принести из пионерской комнаты аптечку. Но беда не приходит одна. Эту бабушкину поговорку Федя вспомнил, увидев, как дорогу ему преградила классная руководительница.