Франк Райфенберг - Альбертина и Дом тысячи чудес

Отто схватил Альбертину за плечи, но сил у него уже не было, чтобы держать ее руки так крепко, как при их первой встрече. Он вложил ей в ладонь что-то маленькое и шершавое.

— Подарок в честь открытия Дома. Получилось не очень. Может, еще раскрасишь ее немножко, ну там, фартучек красный и все такое. Передай от меня привет Люминосу. — Отто неловко влез в чемодан. Обернулся. За его спиной бурлили пузырьки снов. — Я буду приходить к тебе. Каждую ночь.

Большой пузырь, который в этот момент выползал из чемодана, вдруг лопнул, но Альбертина быстро захлопнула крышку.

— Смотри сны, я приду к тебе во сне, и мы увидимся! — донесся до Альбертины голос Отто.

Она трижды повернула в замке ключ и, рыдая, бросилась в кресло с драконами, которое по-прежнему стояло возле чемодана. Клетчатый носовой платок, которым она хотела вытереть слезы, растворился прямо у нее на глазах. Значит, банда вернулась в свое царство в самый последний момент перед гибелью.

Альбертина разжала руку. На ладони у нее лежала крохотная деревянная куколка. Отто вырезал для нее маленькую Ниночку. Не очень ровно, уж как сумел. Ниночку, которая никуда не исчезнет и которая будет всегда с ней.

Сквозь пролом в стене послышались детские голоса:

— Круто! Нет, это просто круто! — У края пролома появилась голова Тиля. Как всегда, он оказался чуть проворнее и успел первым.

Тут же показался Кнобель и оттолкнул его.

— Альбертина, иди скорей сюда! Ты должна сама это увидеть!

Шум, гораздо сильнее, чем шум Ниагарского водопада, наполнил помещение. Альбертина выскочила на улицу.

Месье Флип держал раскрытую дорожную сумку на вытянутых руках. Тонкий пронзительный свист воздушного вихря показывал, насколько торнадо рад своему освобождению. Вздымаясь вверх, он закручивался все быстрее и быстрее. Подвижный столб из пыли и теплого ветра становился мощнее с каждой секундой. Рабочие в панике спасались бегством. Болленштиль лихорадочно дергал рычаги экскаватора разом и нажимал кнопки.

Руфус Рабеншлаг пятился задом, выбираясь из-под главного портала виллы. Он с трудом волок за собой шкуру саблезубого тигра.

— Отпусти сейчас же! Я не покину этот дом! Пусть он обрушится мне на голову! — кричала откуда-то из-под шкуры его жена.

— А ну заткнись! Живо! — рявкнул на нее Руфус, и все удивились тому, что муж тети Коры умеет говорить. Он в последний раз изо всех сил рванул шкуру — и его жена, нога которой по-прежнему была зажата в зубах страшного чучела, кувырком скатилась по каменной лестнице на дорожку.

Торнадо несся по площадке перед виллой и глотал один экскаватор за другим. Словно приберегая напоследок самое вкусное, он в конце концов помчался к Болленштилю. Самый великий житель Нижнего Вюншельберга, бургомистр, строитель, предприниматель и самозваный благодетель, попытался выпрыгнуть из кабины экскаватора. Но «Туснельда Торнада» уже подхватила его и вместе с чугунной бабой всосала в свою пасть. Лишь на мгновение огромный экскаватор, словно прыгун на трамплине, замер на верхушке смерча. Перед тем как окончательно взлететь за облака, «Туснельда» выпустила вихревидный язычок, который протянулся к онемевшей тете Коре. Ураган обернул ее в тигриную шкуру и унес с собой, быстро исчезая за небольшой рощицей, окружавшей виллу.

— Счастливого пути! — крикнул месье Флип.

— А куда лее он летит? — спросил Кнобель.

— Понятия не имею. Наверное, домой, на Бермудские острова. Наверняка «Туснельда» соскучилась по родине. В любом случае Болленштилю и Коре предстоит нелегкий, долгий путь. У такого торнадо сил больше, чем кажется на первый взгляд.

Тиль и Кнобель помчались к Альбертине.

— Вот они мы! — Тиль сиял как медный грош, насколько можно сиять сквозь толстый слой пыли, которой «Туснельда» осыпала всех без исключения.

— И мы остаемся здесь! — добавил Кнобель.

Альбертина не могла скрыть слез. Она очень рада была этим двум маленьким милым сорванцам, но горе ее было сильнее радости. От всей банды, непобедимой банды клетчатых, осталась только она одна.

— Что-то ты нам совсем не рада, — сказал Тиль. — Что с тобой? Твой дом мы отремонтируем… — Он быстро понял, что Альбертина все равно безутешна и ее не так-то легко развеселить.

— Ах, Тиль, это долгая история. Я расскажу ее вам как-нибудь перед сном, когда буду вас укладывать.

Альбертина лежала в цветочном кабинете на пальмовых листьях и смотрела в окно на звездное небо. Было тихо и темно, печаль и одиночество выползли из самого дальнего, мрачного уголка ее души. Ей стало холодно, она натянула лилейное одеяло до самого подбородка. Крупные слезы скатывались у нее по щекам и капали на подушку из мягкого мха.