Виссарион Сиснев - Записки Виквикского клуба (с иллюстрациями)

По-настоящему они, по моим наблюдениям, не поссорились ни разу, хотя я знаю, что у других родителей так случается. Например, родители моего друга Леньки Кузовлева ссорятся чуть ли не каждый день. Как-то я спросил маму, почему они с папой, едва поссорившись, тут же мирятся. Она ответила: «Зачем же нам себе жизнь укорачивать, если в главном мы сходимся». Я не понял: «В чём — в главном?» — «Во всём», — засмеялась она.

Поэтому я очень удивился, когда однажды папа с мамой вместе явились в неурочный час, хмурые и молчаливые.

Мама приказала мне собрать в портфель все учебники, а сама принялась укладывать мои вещи в чемоданчик, с которым меня отправляли к бабушке. Когда я поинтересовался, к ней ли я еду, папа резко меня оборвал: «Куда тебе скажут, туда и поедешь!»

Мама сдержанно попросила его «не срывать дурное настроение на ребёнке, который абсолютно не виноват, что его отцом овладела охота к перемене мест, представляющая собой, как известно, род недуга». Лишь этим недугом, продолжала она, наполняя чемодан моими рубашками и трусами, можно объяснить удивительный эгоизм, с которым некоторые люди готовы ради собственного удовольствия сорваться с места и сорвать других, хотя у этих других могут быть свои собственные планы. «Но, конечно, для этих гениальных людей планы простых смертных не имеют ни малейшего значения».

Папа, как у него водится в минуту волнения, взъерошил обеими пятернями свои светлые курчавые волосы. Сделав этот непременный жест, он прижал обе ладони к груди и горячо заговорил:

— Тоня, ну при чём тут гениальные люди и простые смертные! Неужели мне заново нужно объяснять тебе элементарную аксиому: если дела хорошо складываются у меня, значит, они хорошо складываются у всей нашей семьи. Неужели тебе это все ещё не ясно?

— Аб-со-лютно ясно! — холодно отчеканила мама. — Важно только, как складываются дела у тебя, а как они складываются у меня, на это можно наплевать и забыть.

— Не наплевать, а разумно рассудить, что важнее для нас.

— Пожалуйста, не подавай дурных примеров Виктору, не кричи. Он и так последнее время распустился до безобразия.

На всякий случай я не очень громко буркнул:

— Ничего я не распустился.

Они меня не услышали, им было не до меня. Решалось нечто очень важное, и я надеялся догадаться, что именно, до того, как меня выдворят из дома. Куда это папа хочет сорвать маму, не считаясь с её планами? Мама всегда в подобных случаях иронизировала насчёт «гениальных людей» и «простых смертных», подразумевая в первом случае папу, а во втором себя. Насчёт её планов я тоже кое-что слышал. Осенью она собиралась защищать кандидатскую диссертацию. Папа-то уже работал над докторской диссертацией, кандидатскую он защитил почти сразу после института.

— Не понимаю! — воскликнул он, опять запустив все пальцы в свои кудри. — Просто не понимаю! Неужели тебе самой не интересно?

Мама защёлкнула крышку чемодана и выпрямилась.

— Может быть, мы все это обсудим без Виктора?

— Ну хорошо, хорошо, — сказал папа, подхватывая чемодан. — Идём, Виктор.

Мы спустились со своего тринадцатого этажа, и я совсем расстроился. В пятницу, да ещё в такой тёплый майский день, уезжать от ребят и начавшего зеленеть парка! Пропала суббота, пропало воскресенье, которых всегда ждёшь не дождёшься. А мы-то с Ленькой размечтались!

Я было заикнулся, что хочу забежать к Лене Кузовлеву предупредить его о внезапном отъезде, но папа раздражённо прикрикнул на меня, и я покорно полез в наш беленький «Москвич», в знак протеста — на заднее сиденье.

У бабушки я на этот раз пробыл необычайно долго — больше трёх недель, — причём за весь этот срок папа с мамой известили нас лишь один раз. И сколько я ни допытывался у бабушки Прасковьи, что всё это значит, она неизменно пожимала плечами: «Откуда мне знать, Витенька? Может, на работе у них что-то такое эдакое, не для нашего с тобой ума, может, ещё что. Значит, нам с тобой знать пока не положено. Придёт срок, скажут».

Но по лукавым морщинкам у её глаз я догадывался, что она-то знает правду, только ей не велено мне ничего говорить.

Я изнывал от любопытства и очень скучал по дому, по ребятам, которые уже начали осваивать подсохшую территорию парка. Наконец за несколько дней до окончания учебного года папа приехал, чтобы меня забрать — и бабушку тоже.

Я возрадовался:

— Бабушка, ты к нам насовсем?

— Нет, Витенька, — вздохнула почему-то она, — я вас только провожу до самолёта и…