Юрий Яковлев: Семеро солдатиков

— Отделение!

И сразу солдаты попятились. И все, что они смели со своего пути, встало на место. Подскочило ведро. Прыгнула на место будка. В нее вбежала собака. Поднялся заваленный забор.

— Стой! — выдохнул мальчик. — Раз-два!

Он вытер пот с лица. И вдруг почувствовал усталость, словно проделал большую работу.

— Трудно? — спросил сержант.

— Трудно, — согласился Олежка. — Я думал, что командовать легко, а оказалось...

Сержант скупо улыбнулся мальчику и сказал:

— Ничего. Я помогу тебе. Открывай ворота. Заиграл невидимый оркестр, и солдаты, печатая шаг, вошли в Олежкин двор. И тогда сержант скомандовал:

— Отделение! Вольно! Разойдись! Пе-ре-кур! Строй распался. Солдаты разошлись по двору.

Петух шумно захлопал крыльями и, взлетев на забор, стал круглым янтарным глазом разглядывать незнакомых гостей.

В это время до слуха мальчика из-за дома долетели странные слова:

— «Оркестр»... «Оркестр»... Я — «Гитара»... Как слышите? Прием.

Олежка обошел дом и увидел радиста Пятницу, который разговаривал с кем-то невидимым.

— «Оркестр», «Оркестр», вас слышу хорошо. Докладывает «Гитара». Прибыли к месту назначения. Приступили к выполнению специального задания. До свидания, генацвале.

— Где же гитара? — спросил Олежка, когда Пятница кончил таинственный разговор.

— Мы и есть «Гитара», — ответил радист, — а полк — «Оркестр». Это позывные. Только молчок, военная тайна.

А потом Олежка подошел ко Вторнику и спросил:

— Почему никто не курит? Скомандовали «перекур».

— Мы все некурящие, — тихо ответил солдат, — а команда осталась старая... как для курящих. Перекур — значит отдых. Переменка.

А задумчивый Суббота стоял в стороне, и его большие серые глаза были полны печали. Олежка подошел к нему и участливо спросил:

— У вас что-нибудь болит?

— Нет. Только давно писем нет от младшего брата. А его тоже зовут Олежка. Он похож на тебя.

— Почему похож? — удивился мальчик.

— Все мальчики чем-то похожи. Как солдаты, — сказал молодой, необученный.

И тогда Олежка внимательно посмотрел на него и предложил:

— Хотите, я буду писать вам письма? Глаза Субботы сразу повеселели:

— Я получу письмо, а внизу подпись: «Олежка».

— Буду писать каждую неделю, — пообещал Олежка. — Как будто вы мой старший брат и служите в армии.

А в это время высокий, плечистый Вторник, сдвинув пилотку на затылок, подбросил молоток, поймал и начал стучать. Починил калитку, укрепил забор, прибил перильца, выпрямил помятое ведро. Он стучал громко, словно в такт музыке, которую никто, кроме него, не слышал. И там, где он постучал молотком, все становилось крепче, надежней, исправней. Он вытаскивал старые ржавые гвозди из ненужных досок и вгонял их в штакетник забора, и гвозди начинали новую службу.

— Если вытащить все старые гвозди из старых досок и вбить их куда надо — вся жизнь станет крепче, — объяснил он удивленному Олежке.

За несколько минут с помощью одного молотка солдат Вторник преобразил весь дом №17.

— А я думал, что солдаты только стреляют, — тихо сказал мальчик.

Вторник улыбнулся.

— Солдат все должен уметь, на то он и солдат.

Тут к Олежке подошел разведчик Четверг и доложил:

— Обнаружено НП противника.

— А что такое НП? — спросил Олежка.

— Наблюдательный пункт.

— Зинка, — не задумываясь, сказал Олежка. — Пантера всегда за мной подглядывает. Там в заборе есть дырочка.

Четверг ловко вскочил на забор и увидел девочку, которая внимательно наблюдала за происходящим во дворе Олежкиного дома.

— Здравствуй, пантера! — крикнул Четверг, сидя на заборе. — Ты что здесь делаешь?

— Смотрю, — отозвалась Зинка. — Вы всегда будете здесь?

— Как прикажут.

— Кто прикажет?

— Командир Олежка.

— Олежка! Командир? — Глаза девочки расширились от удивления. — Теперь его и поколотить нельзя!

— Да уж, — сказал разведчик, — нельзя. Зинка вздохнула и пошла прочь.

В это время калитка распахнулась и во двор вбежала тетя Фрося. Она тяжело дышала, а глаза у нее были заплаканные. Увидев нежданных гостей, тетя Фрося остановилась и быстро вытерла слезы.

— Здравствуйте, — прошептала она и всхлипнула.

К ней подошел круглолицый, улыбающийся Среда с плетеной корзиной в руке.

— Здрасте, здрасте! Вы по какой части? Мы по грибной. А вы по какой?

Но прибаутка солдата не принесла ей утешения.

— Я по коровьей части, — со вздохом сказала тетя Фрося и покраснела.