Говоря все это, старик не прекращал работу — он растер мальчишку с ног до головы, не обращая внимания на вялое сопротивление.
— Вставай теперь, вниз пойдем. Голодный ведь?
Винс снова попытался встать на ноги и на этот раз получилось. Неверным шагом, запинаясь и прихрамывая, он побрел вслед за стариком. Едва не свалившись вниз головой в люк, Винс успел схватиться за доски.
Спустившись по скрипучей лестнице, он очутился в полутемном затхлом помещении, с тремя дверями и ткнулся в одну из них.
— Сюда давай, — подтолкнул его старик к другой. — А к капитану тебе рановато, не по чину.
Винс вошел в низкую дверь и зажмурился — в нос ударил сильный дух перегара, жженого масла, соленый запах вяленой рыбы и еще чего-то кислого. Едва продышавшись, мальчик огляделся.
В небольшой каютке между скамей и под единственным столом валялись в живописных позах спящие. Рогатые шлемы перемешались с кружками, а толстые животы походили на винные бочонки. Громкий храп заставлял корабль содрогаться в конвульсиях.
Старик сдвинул со стола разбросанные ошметки рыбы и сухарей, освобождая место.
— Поди сюда, парень, садись. Вот тебе, пожуй.
Перед Винсом оказалась белесая голова трески и большой коричневый сухарь. Винс впился в сухарь зубами, пытаясь отгрызть. Справившись с этой почти непосильной задачей, он занялся рыбешкой, покрытой налетом соли. От голода ему показалось, что ничего вкуснее он еще не пробовал в своей жизни.
Тут дверь распахнулась от сильнейшего удара и едва не слетела с петель. В каюту ворвался одноглазый конунг, злой как сам дьявол, и с порога заорал:
— Эй, бродяги!! На кого оставили корабль?! Его что, по вашему, должны русалки вести?!
Раздавая пинки и затрещины, Харальд Торвальдсен будил свое пьяное воинство и выгонял на палубу, продолжая орать во всю глотку:
— Хотите в Валгаллу своим ходом приплыть?! Где сейчас мы находимся, кто из вас знает? Всю ночь шли, только Один знает куда!!! Живо к веслам!
Каюта опустела почти мгновенно, настолько страшен в гневе был капитан.
— А это еще кто такой?! — единственный глаз конунга уставился на сжавшегося в страхе мальчика. — Ты откуда здесь взялся, сын ехидны?!
— Я-я-а Винсент... — пролепетал мальчишка.
— Какой еще Винсент?! Ты как на корабль попал? Как посмел? — конунг явно не помнил событий вчерашнего дня. Он наморщил лоб, улавливая обрывки пьяных воспоминаний.
— Мы его вчера с берега притащили... — подсказал старик. — Ты велел...
— А-а, — протянул конунг. — Вспомнил... Что же мне с тобой теперь делать? За борт швырнуть, а? В подарок Ньерду?
— Не надо... — отшатнулся Винс.
Конунг захохотал, запрокинув голову.
— Испугался? Нет уж, за тебя можно денежки выручить, как придем в порт. Продам тебя на рынке, хоть с десяток монет, да получу. А пока что будешь мне прислуживать. Ступай живо в мою каюту, приберись там.
Получив на прощание затрещину, Винс улетел в ту комнатку, куда не пустил его поначалу старик.
В капитанской каюте убранство было побогаче. Здесь была кровать, застеленная медвежьей шкурой. На столе стоял серебрянный кувшин. А в углу притаился большой кованый сундук, запертый на замок величиной с голову Винса.
И чего тут прибираться? Винс пожал плечами — вроде все и так чисто, не видно следов пьянки. На всякий случай он расправил шкуру на кровати, поставил поближе к столу табурет. Подвигал кувшин, выискивая место поприличней. И на этом успокоился, сел в уголке на сундук, загрустил... Что дальше-то будет? Вернется ли домой?..
Сундук оказался жестким и неудобным, долго на таком не высидишь. Винс вскочил и выглянул за дверь — там было пусто и тихо, только сверху доносились крики. Должно быть, одноглазый капитан гонял свою нерадивую команду.
Мальчик скрылся в каюте и подошел к окну — простой дыре в досках. Соленые брызги ударили ему в лицо, а ветер ворвался в легкие. Солнце находилось на другой стороне корабля, а значит путь лежал на запад. Или на восток? Винс постоянно путал эти стороны света. Зато север он находил быстро, по маленькой Северной звезде. Правда, это было только ночью, а вот днем можно было легко заблудиться. В лесу Винс не заблудился бы — там мох, грибы, птицы — все подсказывает дорожку к дому. Другое дело — море...
За дверью послышался чей-то громкий и надрывный кашель и в каюту вошел конунг Харальд. Он прошел к своей кровати, не глядя на мальчишку, сел и проворчал:
— Поди сюда! Сними сапоги, да шевелись.
Читать дальше