Олег Верещагин - Шпоры на кроссовках

Именно в этот момент Кащей достал его – меч, скользнув над краем щита, вонзился в левое плечо, и крик Кольки смешался с хохотом Кащея. На щит и пол упали несколько капель с вражеского меча, и по руке и груди побежали под рубашкой теплые щекотные струйки. Теперь Колька поднимал щит только предплечьем, ворочать плечом не получалось. Стиснув зубы. мальчишка еще два раза достал Кащея в сочленение лат -и упал. на этот раз он не закричал, но взглянул вниз, увидел, что оставляет на полу кровавые следы – Кащей ранил его в правую ступню.

Все еще быстро, хотя и хромая, Колька отскочил за опрокинутые столы и, приняв боевую стойку, старался перевести дух. Кащей не спешил нападать. Вместо этого он засмеялся:

– Ах ты жалкий щенок! Решил, что и в самом деле рыцарь?! А сам сейчас мечтаешь об одном – оказаться дома, а?… Поздно!

– Врешь, скелетина, – процедил Колька, – не мечтаю…

Он не солгал. Сейчас все его мысли были направлены на одно – как-нибудь достать неуязвимого врага! Ведь должен быть способ!

– Нна! – и Кащей метнул появившееся в его руке копье с зазубренным наконечником с такой силой, что щит сорвало с руки Кольки, лопнули ремни, а сам мальчишка впечатался в стену, с трудом удержавшись на ногах и удержав меч. – Ты боишься, что я тебе убью? – продолжал смеяться Кащей. – Не бойся, я придумал кое-что получше! Я отрублю тебе руки и ноги, а потом посажу в клетку над воротами замка! Вместо попугая! Не волнуйся, тебя будут хорошо кормить! Я иду, глупый мальчишка!

Прыжок! Колька не удержал меч и чудом не попал под второй удар, и в самом деле лишивший его руки. Но в место этого Кащей ударил его левой рукой. Брызнули откуда-то звезды, и Колька обнаружил, что лежит в другом конце зала. Стыдиться было нечего – попадись под удар Кащея чемпион мира по боксу – удар отправил бы его туда же…

– Рог! Коля, труби в рог!

Это кричала Зорина, и Колька не спуская глаз с Кащея, нашарил правой рукой – левая не действовала – рог. Странно, он совсем забыл об этом музыкальном инструменте, потому что никогда в жизни не играл на духовых и не собирался. Но сейчас это был последний шанс – даже не шанс, а просто надежда на чудо. На что еще можно было надеяться, когда так плохо все и уже ничего не сделать самому?…

Рог не издал ни звука, и Колька с отчаяньем опустил его. И только теперь заметил, что Кащей почему-то не нападает! Он стоял, тяжело навалившись на меч, уставленный между ног. И покачивался, хрипя:

– Ты еще не победил! Сейчас…

– Труби еще дважды! – крикнул Зорина.

И Колька протрубил. Но Кащей, похоже, оправился – зашагал, широко ставя ноги, к мальчишке, на ходу занося меч. Колька швырнул в него рогом и, выпрямившись в рост, прижался к стене, не сводя глаз с приближающейся черной фигуры…

…Каменные стены с грохотом рухнули сразу по четырем углам зала. Через проломы, через клубящуюся пыль, хлынули прямые столбы солнечного света, смывая, словно плесень, зеленоватое сияние. Кащей замер вновь и издал сдавленный стон.

– Ничего себе! – присвистнул Алесь, входя в зал с автоматом наперевес. Следы побоев с лица у него сошли, белорус был в хороших, по ноге, сапогах и новой куртке. – Привет, Никол! Это где я?

– Замок гоблинов, – уверенно объявил Алесдейр, оглядываясь по сторонам. Он по-прежнему был в своем дранье, но держал в руке меч, а в другой кинжал. – Хэй, Ник! Это что король гоблинов? Будет драка?!

– Здравствуй, Николай, – лица Антонина не было видно за маской шлема с высоким гребнем, но голос Колька узнал сразу. – Нужна помощь? Мы готовы! – а Филипп ничего не сказал, только звонко ударил коротким мечом в щит и пригнулся.

– Вот видишь, Никола, ты позвал – я пришел, – Мирослав был со всем своим оружейным набором и первым делом поклонился всем присутствующим. – Говори, с кем биться, друг!

Кащей тяжело рухнул на колени. Потом латы стали рассыпаться,, словно их ничего не удерживало. Вспыхнул и истлел меч. Откатился в сторону шлем, а из него выпал и остался лежать старый череп – желтый, без нижней челюсти. Снаружи, в аллее, перекрывая шум ветра, появился и начал расти шум множества голосов…

Улыбаясь, Колька оттолкнулся от стены, и ребята подхватили его, не дав упасть. Нога страшно болела, а левая рука онемела, но Колька все равно улыбался, слушая, как перебивая друг друга, говорят Алесь, Мирослав, Антонин, Алесдейр и даже Филипп – на разных языках, конечно, только он их всех хорошо понимает. И это правильно. А Зоринка стояла, прижав руки к груди, и тоже улыбалась, и немного плакала.