Надежда Остроменцкая: Приключения мальчика с собакой

Дул ровный береговой ветер.

Но едва корабль, миновав Мессану и Пилорский мыс, вышел в Тирренское море, вихрь, примчавшийся от берегов Африки, рванул парус. Судно легло на бок. Грести стало невозможно. Пираты суетились на палубе. Для защиты от волн на бортах подняли полосы непромокаемой ткани. Гликон бросился на помощь кормчему. Широко расставив ноги и наклонив голову, словно бык, приготовившийся к битве, Церулей отдавал приказания. Желая использовать силу ветра, он не спустил мачту, как обычно делали во время боя или бури. Он только распорядился закрутить нижнее полотнище паруса на рею, [13]чтобы корабль не так сильно кренило.

День потемнел. Море позеленело. Миопарона легла на бок. Лев рычал на волны и беспомощно скользил по накренившейся палубе вслед за канатами, лестницами и крючьями, перекатывавшимися от одного борта к другому.

Клеон схватил одной рукой Льва за ошейник, а другой уцепился за столбик, поддерживавший какой-то навес. Но в следующую минуту миопарона встала на дыбы, рука Клеона от толчка разжалась, мальчик и собака покатились под ноги Гликону.

– Убирайтесь под палубу, если не умеете держаться на ногах! – заорал Гликон, отшвыривая Клеона.

Лев метнулся к обидчику, и… зубы его щелкнули в воздухе: миопарона ткнулась носом в волны, и, вместо того чтобы вцепиться в ногу Гликона, изумленный пес отлетел в сторону.

На этот раз Клеону и Льву удалось задержаться возле мачты. Решив, что центр судна – самое безопасное место, Клеон сдернул с себя пояс и, пропустив один конец его под ошейник Льва, другой закрепил на мачте узлом, которому научили его рыбаки: в случае опасности узел этот можно было развязать одним рывком. От нового толчка Клеон чуть не упал и, обхватив мачту обеими руками, прижался к ней. На палубе все металось, звенело, стучало… Над их головами вздувался парус. Когда ветер на мгновение утихал, было слышно, как он хлопает. И Лев, думая, что парус им угрожает, лаял на него.

Со всех сторон вздымались мутно-зеленые горы воды. С неба свисали черно-синие тучи. Казалось, что волны и тучи вот-вот сольются и раздавят корабль…

Но легкая миопарона задирала нос и, скрипя и охая, лезла на водяную гору. Достигнув вершины, она подбрасывала зад, как норовистая лошадь, и стремительно летела вниз. Канат, который удерживал лодку, лопнул, и она затонула.

Скрипели снасти. Выл ветер. Грохотало море. За воем и громом не слышно было приказаний Церулея, и матросы больше по догадке то натягивали, то отпускали канаты паруса.

Клеон чувствовал зависть к этим людям. Пусть рвущиеся из рук снасти обдирают в кровь их ладони – они не замечают боли, не чувствуют страха, они думают только о спасении судна. А Клеону так страшно стоять, ничего не делая! Впервые в жизни он понял, как тяжело в минуты общей опасности оставаться праздным.

Чтобы побороть страх, надо было что-то делать, и Клеон обратился с мольбой к богам:

«Боги бессмертные! Простите меня за то, что я упрекал вас в жадности. Мало ли что сболтнет язык… Неужели из-за моих глупых слов погибнет столько людей?… И Лев?! Разве его преданность не заслуживает награды?… О Посейдон, [14]владыка морей, выведи нас из пучины! За это я принесу тебе в жертву свою первую бороду. [15]Пусть поразит меня Зевс Громовержец, если я тебя обману!»

Некоторое время корабль продолжал идти на северо-запад. Улучив минуту, когда ветер несколько стих, кормчий взмахом руки указал на восток, и Церулей выкрикнул какое-то приказание. Матросы начали поспешно отпускать якорные канаты. Кормчий и Гликон налегли на кормила. Жилы на их лбах вздулись. Одно кормило с треском сломалось. Паруса бешено захлопали. Лев захлебнулся лаем. Судно со стоном повалилось на бок. Сейчас оно перевернется!.. Клеон схватил конец пояса, чтобы освободить Льва, если придется броситься в воду. Но миопарона уже успела повернуться и медленно выпрямлялась. Ветер насел на корму. Парус выпятился вперед…

Миопарона полетела к италийским берегам.

Клеон слышал много рассказов о кораблекрушениях в Тирренском море. Он вырос на побережье, среди рыбаков, и понимал, что в эту бурю их спасал только узкий корпус миопароны, нырявшей в волнах словно дельфин. Но все же невозможно было следить без страха за тем, как стремительно приближается берег. А когда Клеон заметил, что кормчий и Церулей ведут корабль прямо на скалы, он сжался от ужаса и зажмурился. Неужели они надеются, что высокая волна поднимет судно и посадит его в какую-нибудь расселину?… А вдруг его всем корпусом швырнет о камни?!