Журнал "Если": 2000 № 9

- У меня одна цифра - девяносто семь. Это уже не потребность, это крайняя необходимость, это почти катастрофа!

- В чем катастрофа? Кто умрет? От чего?

Пилот сверкнул глазами, скривил презрительно губы.

- Я так и знал, что об этом заговоришь.

Вопрос был неуместен, и Мэллар сознавал это. Это был изначально провокационный вопрос, в приличном обществе его бы просто проигнорировали, только взяли бы себе на заметку никогда, ни при каких обстоятельствах с задавшим такой вопрос не общаться. Но Пилот, видно, к приличному обществу не принадлежал и потому озверело ответил:

- Я не знаю! И никто, кроме Интеллектора, не знает! Спроси у него - и он даст тебе ответ на пятьдесят два тома специальной терминологии. Ты их прочтешь?

- Ладно, - сказал Мэллар.

- Я знаю одно: Интеллектор ни разу не ошибался. Он, в принципе, не может ошибаться. Или ты об этом не слышал?

- Я же сказал, ладно.

- В самом лучшем случае, - чуть успокоившись, сообщил Пилот, - если даже не брать синакон, уместится только пять человек. А си-након я возьму.

- Аппаратура, - сказал Мэллар.

- Нет там лишней аппаратуры! Да и та ничего не весит. И места много не занимает. Не станешь же ты вынимать бортинтеллектор.

- Хватит, - сказал Мэллар, болезненно покривившись. - Пошли.

Он оторвался наконец от стены, запахнулся плотнее, хотя ветра уже не было. Но наволокло туч - обычный стопарижский день этих широт. Было здесь местечко, тысячах этак в пяти километров, шикарное местечко, способное превратить Париж-Сто в планету ранга курортной, только очень уж небольшое - но там не рос синакон. В данном случае, правда, Мэллара синакон не интересовал. Его интересовало местечко.

Тяжесть, такая тяжесть на плечи. У Мэллара не было сил свернуть, он даже думать об этом боялся, оставалось идти прямо. Прямо перед ним был Пилот, и Мэллар пошел на него. Тот удивленно посторонился.

- Ты что?

Нет, положительно пугал его этот старик. Словно какой-то секрет знал. Может, это результат двойного омоложения? После двух раз наступает «практическое бессмертие», тусклое, скудное, полоумное, но бессмертие. Говорят, дважды омоложенные очень быстро уподобляются растениям.

- Ладно. Хорошо. Делай свое дело для Интеллектора, только сам решай, кого взять, - выдавил из себя Мэллар.

Он и сам не знал, куда идет, в ногах засвербело, уже нельзя было оставаться на одном месте. Пилот закричал вдогонку:

- Даже если б и хватило места, нет у меня на них кислорода! Сам посчитай!

- Им кислорода не надо, - бросил Мэллар через плечо, потому что помнил, что когда проигрывал в уме разговор, то в этом месте решил сказать именно о кислороде - именно вот так, непонятно, чтобы он заморгал в полном недоумении.

Но Пилот понял сразу. Никакого разговора он не проигрывал, просто с самого начала знал, что они-то как раз в кислороде могут и не нуждаться.

И промолчал.

Если поработаешь на синаконовой плантации всего треть срока, всего месяц, от загрузки до загрузки, то - удивительное дело! - каждый раз потом при взгляде на нее в нос ударяет резкий синаконовый запах, почти такой же, как от раздавленного плода. А пахнет синакон ни на что не похоже, и в общем-то приятный запах, а сравнить не с чем. У Мэллара синакон ассоциировался почему-то с детским воспоминанием, но, скорее, зрительным - удлиненная комната, темная, с неразличимой мебелью и, кажется, без окна; он сидит, точнее, полустоит в кресле, коленями на сиденье, а руками опершись на черную морщинистую плоскость столешницы, и разглядывает какую-то огромную книгу с рисованными двухмерными картинками необычайно сочных цветов; от книги идет странный запах. Мебель там была какая-то уж очень старинная, мрачных, музейных тонов и, может быть, даже деревянная. Запах от книги совсем не походил на синаконовый, но почему-то вспоминался именно он.

Говорят, что у синакона два запаха - реальный и воображаемый. В то, что запах, мгновенно возникающий при взгляде на плантацию, производил эффект чисто психологический, Мэллар не верил: что-то уж больно резкий он был для психологического эффекта и почему-то возникал у всех.

Мэллар смотрел на плантацию, а запаха не чувствовал. Он даже носом потянул - не было запаха.

Плантация была хороша, так говорил Мэллар, в этом он пытался себя убедить. Два старых синакона, огромных, в полтора человеческих роста, коряво, но удивительно симметрично располагались по правую и левую руки, образовывая словно бы вход, словно бы охраняя молодую, почти сплошь одиннадцатилетнюю поросль, вздымающую кверху множество жестких прутьев с распухшими суставами шаровых утолщений.