Ольга Гурьян: Повесть о верной Аниске

— Ах, так! — сказала Аниска, схватила кувшин с водой и опрокинула его над крысой. Крыса взвизгнула и исчезла, а Аниска опять опустилась на кучу соломы и мрачно задумалась.

Вдруг загрохотали засовы, заскрипели замки, дверь темницы отворилась и вошёл паж Пертинакс. В одной руке он держал фонарь, а в другой корзинку. Он повесил фонарь на гвоздь, поставил корзинку на пол и деловито сказал:

— Бедняжка Анике, ты не успела пообедать и, наверно, очень хочешь есть. Смотри, я принёс тебе сладкий пирожок, кувшинчик с вином и…

— Уходи! — прервала его Аниска. — Мне противно смотреть на тебя и на твои пирожки.

— Не сердись, — сказал Пертинакс. — Нам всем тебя очень жаль, и дама Амальфея…

— Убирайся, — сказала Аниска. — Я вас всех презираю.

Но Пертинакс не ушёл, а вынул из корзинки красивую салфетку, расстелил её на полу и разгладил ладонью складки. На салфетку он поставил тарелочку и маленький кубок. На тарелку положил кусок ветчины с аппетитно подрумяненной корочкой. Потом опять опустил руку в корзинку и вынул обёрнутый в виноградные листья сладкий пирог, политый мёдом и тесно усаженный цукатом.

— Уходи, Петруша, — прошептала Аниска и заплакала.

— Не плачь, дорогая Анике, — сказал Пертинакс.

— Как мне не плакать, не лить слёзы, — шмыгая носом, ответила Аниска, — когда со мной поступили так несправедливо! Отчего Анна Ярославна притворилась, что не признаёт меня? Отчего она кричала: «Не хочу»? Разве это хорошо? Разве так поступают верные друзья? Это просто чёрная неблагодарность, и больше ничего!

— Выпей немножко воды и успокойся, — сказал Пертинакс.

— Я вылила воду на крысу, — ответила Аниска и ещё пуще заплакала.

Когда она немного успокоилась, он заговорил:

— Ты напрасно сердишься на принцессу — она совсем не виновата. А дело было так. В то утро, когда вы уехали по течению ручейка, Анна Ярославна верхом на белой Лебеди, а ты на вороном коне…

Аниска протянула руку за пирожком, а Пертинакс сел на солому, поёрзал — солома была колючая, — устроился по удобней и продолжал свой рассказ:

— …когда завтрак был готов, Амальфея Никитишна послала за вами слуг и они вскоре нашли княжну. Она была очень сердита и всё повторяла: «Что за глупые шутки? Надеть моё платье и ускакать на моём коне! Вот вернётся Аниска, я ей всё скажу, что я о ней думаю».

После завтрака она отказалась ехать дальше и ушла в свой шатёр. Время от времени она звала Амальфею Никитишну и спрашивала: «Что, Аниска ещё не вернулась?» и, услышав в ответ, что нет ещё, не возвращалась, опять начинала сердиться и повторять: «Вот, назло всем, не сдвинусь с места, пока она не явится. Уж тогда я ей всё скажу!»

Но всё равно дальше нельзя было ехать, потому что граф Рауль тоже куда-то исчез с утра, и с тех пор его не видел.

Однако ж к обеду он вернулся, и Анна Ярославна вышла из своей палатки и пожаловалась ему, какая Аниска дура и как бессовестно подшутила над княжной.

«Прекрасная принцесса, — сказал Рауль, — у вас доброе сердце и невинная душа. Поэтому вам непонятно людское коварство, злоба и зависть».

«А кто ж на меня злится?» — спросила Анна Ярославна.

«Ах, принцесса, вы пригрели змею на своей груди. Поступок вашей служанки вовсе не был шуткой. Без сомнения, она позавидовала вашей блестящей судьбе и вздумала в вашем платье и золотом венчике, верхом на вашем белом коне раньше вас доехать до Парижа. Там она выдала бы себя за вас, придумав какую-нибудь правдоподобную ложь, сама вышла бы замуж за французского короля. А вас, когда вы прибыли бы туда, она объявила бы своей служанкой Анике и отправила бы вас на кухню мыть грязную посуду».

«Вот глупости! — сказала Амальфея Никитишна. — Да кто бы ей поверил?»

«Конечно, глупости! — сказала Анна Ярославна. — Как это можно её принять за меня? Она такая курносая и у неё такие большие ноги! Когда мы приедем в Париж, все увидят, какая я красивая, и сразу поймут, кто из нас настоящая княжна!»

«Увы, — сказал граф Рауль. — Тогда уже будет поздно. Ведь она уже будет невестой короля и успеет обольстить его лживыми речами. А вас она даже не допустит в замок или прямо отправит на кухню».

«Неужели это правда? — воскликнула Анна Ярославна. — Что ж нам теперь делать?»

«Надо поскорей самим ехать в Париж, чтобы, если возможно, обогнать её. А если она после этого покажется, надо, не выслушав, тотчас бросить её в темницу и казнить без всякого милосердия, потому что она изменница, и предательница, и злодейка…»