Валерий Попов: Тайна темной комнаты

— Тогда — вперед!

Пошел Гага по карнизу, встал так, чтобы как раз под тем темным коридором оказаться, потом вдруг достал из кармана зубило, стал стену крошить. Мягкая штукатурка оказалась: быстро выбил дыру. Под штукатуркой оказались скрещенные тонкие рейки. Гага засунул под них зубило, покачал, они немного отошли от стены, что-то вроде ручки получилось. Потом Гага влез одной ногой мне на плечо, другой в выдолбленную дыру уперся, и стал другую дыру бить, на полметра выше первой и чуть в стороне — для другой ноги. Потом — я его придерживал, и он уже обеими ногами в дырах стоя, третью дыру пробивал — для руки! И так и пошли дыры зигзагом вверх! В двух дырах уперся ногами, в третьей держится рукой, а другой рукой долбит новую дыру, чуть выше. Потом передохнет немножечко, перелезет выше, и новое отверстие рубит! Гляжу — он уже на половине стены висит!

— Слезай, — говорю, — давай я немного подолблю.

— …Спасибо! — после долгой паузы отвечает. — Я не устал!

Снова, вижу, зубило в другую руку перекладывает, в ровное место стены начинает бить. И вот совсем уже у черной дыры оказался, перелез туда наполовину, а ноги почему-то долго еще сюда свисали, видно, не было уже сил залезть! Потом исчезли, наконец, ноги, появилась голова.

— Прошу! — Гулко с высоты Гага говорит. — Парадный трап подан.

Полез я, пальцами стараясь под скрещенные рейки подлезть, вцепиться, чтобы обратно не грохнуться. Рейки трещат, ломаются — еле успеваешь за следующую перехватиться. Главное, — только стену перед собой увидеть, ни назад не смотреть, ни вверх. Потом, чувствую, рука меня за шиворот схватила. Ввалился я в дыру, лег.

— Я в центральной библиотеке был, — где-то рядом Гага говорит. — Все книги читал про наш город — даже старинные… Нигде про этот ход ничего не сказано. Ясно?

— Но кто-то, видимо, про него знает и в наши дни? — вежливо стараюсь поддержать разговор.

— Вряд ли! — Гага говорит. — Не думаю.

— А помнишь, ты говорил, — какой-то странный человек этим ходом прошел, в наш двор вышел?

— Помню. — Гага кивнул. — Ну что, отдохнул? Вперед!

Встали мы на дрожащие ноги, пошли. Примерно такой же коридор, каким мы от кочегарки к темному залу пришли, но только запах в нем совершенно другой, холодом пахнет, запустением, пылью, чувствуется, давно здесь никого не было!

Но было такое чувство, что по нему мы куда-то выйти должны! И вдруг действительно, показался впереди маленький прямоугольник, по краям обведенный тонким светом! Дверь! Добежали до нее, подергали, дребезжит, но не открывается! Разбежались оба сразу, ударили плечами и вывалились наружу. Сначала зажмурились от ярчайшего света, ничего не могли рассмотреть.

Потом глаза начали привыкать, смотрим: находимся мы у высокой кирпичной стены, старинного типа: высокая, отвесная, даже немного нависает над нами, и в этой стене маленькая дверца, из которой мы только что вывалились. Сидим мы на узенькой полоске земли, ивовые кусты вокруг растут, постепенно уходят в воду. Дальше — широкая полоса воды, за водой снова берег, заросший высокими кустами

— Ну… вперед! — Гага говорит.

Подошли мы к воде, видим: в ивовых зарослях плавает плот с четырьмя толстыми столбами по краям. Подошли ближе, увидели: это не плот, а перевернутый стол с толстыми круглыми ножками. Встали мы на стол, гребя палками, через пролив переплыли. Влезли с трудом в высокие густые кусты. Тень, сырость. Черный широкий пень, обсыпанный сиренью. Потом кончились, наконец, кусты, мы выбрались на поляну. Неподвижная солнечная тишина. Ржавая голая кровать стоит на краю. Подальше старый фундамент дома, пригорок с обломками кирпичей, заросший фиолетовыми цветами. Гага быстро пошел дальше, в тот конец поляны, и вдруг с хрустом куда-то провалился. Подбежал я к нему, гляжу, часть поляны застеклена, стекла в рамах, местами просто рамы, стекла уже выбиты.

— Окна внутрь земли, понял? — почему-то торжествующе Гага говорит, выбираясь из проломленного им стекла.

— Да это не окна! — говорю ему, — это теплицы! Раньше, видно, в них овощи выращивали, а потом забросили почему-то.

— Так. Ясно! — выбираясь на незастекленное место, Гага говорит.

Пошли дальше — снова в зарослях оказались. Лезли через заросли минут, наверно, сорок, и снова потом на берегу оказались. Вода, заросшая деревьями, высокие деревья — за ними ничего больше не видно.

— Смотри! — шепотом вдруг Гага мне говорит. Посмотрел я, куда он показывал, вижу: кошка!

Но очень странная, — никогда раньше не видел я таких кошек: вся черная, а голова, начиная от шеи, ярко-белая! Стоит у воды: лапой трогает воду, тронет, и быстро отдернет, тронет, и быстро отдернет. Потом услышала нас, повернула свою белую голову, и так изумленно застыла с поднятой лапой. Потом шаркнула быстро в кусты, все! — будто ее и не было!