Валерий Попов: Тайна темной комнаты

— Ну ладно, — вдруг говорю, — сейчас спущусь.

Осветил фонариком стены, вижу вдруг сбоку — железный крюк вбит. Почему-то испугало это меня — значит, какие-то люди тут проходили? Привязал я к крюку веревку, начал спускаться. Ладони об веревку разгорячились, а самому холодно, весь дрожу. И представляю еще, как в холодной воде окажусь! Вот кончилась веревка, повисел я, ногами болтая, — и прыгнул. Долго, мне показалось, летел, фонарик кверху подняв, потом свет фонарика исчез — это я с головой в воду ушел. Вынырнул, отфыркиваясь, встал. Посветил — действительно вода: с фонарика каплет, расходятся круги.

— Ну что? — где-то рядом Гагин голос. — Удачно?

Стал я быстро шарить по сторонам фонариком, гляжу: стоит, вытянувшись, у самой стены, но лицо спокойное.

— Ну, что дальше? — говорю я, ладонью лицо вытирая.

— Ясно, что, — Гага говорит, — дальше пойдем.

— Пойдем! — говорю. — А вдруг глубже дальше будет?

— Тогда поплывем, — спокойно Гага говорит. «Поплывем!» Но сколько придется плыть — вот вопрос! Конечно, мне приходилось ночью плавать, но там хоть было известно, что где-то точно есть берег, а тут неизвестно, есть ли что-нибудь там, в темноте!

— Ну, я уже отдохнул, — Гага говорит. — Догоняй!

Взял у меня фонарик, с поднятым фонариком медленно вперед пошел, подняв над водой подбородок. Потрясающий все-таки он человек! Отдохнул! Замечательные здесь условия для отдыха! И все — снова обступила темнота и тишина. Только впереди, окруженная светом, темная Гагина голова удаляется! Сначала спокойно двигалась, потом вижу — как-то странно дергаться стала!

— Ты что?! — кричу.

Тишина долгая, потом доносится оттуда:

— Нь мг грть!

— Почему?..

— Фнрк в рт!

— …Ты что, плывешь, что ли?

— …Д.

— Сейчас! — говорю.

Бросился за ним, пошел в воде, потом тоже поплыл. Догнал плывущего Гагу, посмотрел. Если бы он вдруг тут неожиданно мне навстречу попался — точно бы я от страха умер! Широко раскрытый рот — глаза от этого, как у ненормального — и изо рта яркий свет идет!

Повернулся ко мне, кивнул. Дальше поплыли. Долго плыли. Иногда, незаметно для Гаги, ногу опускал — дна нет! И главное, какая-то страшная мысль подкрадывается: «Что это? Куда это мы так долго плывем?.. Неужели может быть такой большой подвал?!». И главное — время здесь совершенно не ощущается: то ли пять минут плывем, то ли час! Гага вдруг поворачивается ко мне:

— Н мг блш — взм фнрь!

Поплыл я к нему из последних сил, чтобы взять у него изо рта фонарь, вдруг боль почувствовал, коленом о что-то твердое ударился. Быстро схватил руками: что-то железное, круглое, ребристое, вроде, люк, а вокруг по-прежнему глубоко. Встал я на этот люк — примерно по пояс из воды вылез. Гага ко мне подплыл, встал рядом, тяжело дыша. Вокруг — абсолютная тишина, только капли с нас падают, щелкают, и больше ни звука. Стали смотреть по сторонам — тьма!

— Ну что… вперед? — Гага говорит.

— Вперед! — говорю.

Какое-то вдруг ликованье меня охватило! Все равно, думаю, — если даже утонем здесь — все равно не испугались, плыли, сколько могли! Плюхнулся я в воду за Гагой, поплыл. Слезы текут по щекам, и одновременно — какое-то ликование! Плыву с фонариком во рту, и если бы не фонарик, наверно, стал бы кричать что-нибудь! Долго еще так плыли. Луч фонарика болтается по сторонам, иногда вдруг голову Гаги осветит, иногда затеряется в темноте. Вдруг вижу — в луче фонарика чьи-то ноги! Лег я на спину, поднял фонарик, стал светить. Вижу — Гага стоит над водой, на каком-то карнизе, рукой за стену держась. Протянул мне одну руку, я влез. Отдышался — потом только обернулся, во тьму посмотрел, которую мы преодолели… Да-а-а… А говорил еще я совсем недавно, что ничего такого нет, что могло бы меня потрясти! Стали светить фонарем вверх: высоко уходит стена! А вот и потолок, смутно виднеется в слабом свете. Повел я свет вдоль него, и вижу вдруг — темный квадрат в стене! Провал! Коридор! Примерно на той высоте, с которой мы спустились сюда. Только не добраться туда никак!

А если обратно поплыть, вряд ли мы из воды до веревки допрыгнем. Гага вдруг говорит:

— Хочешь конфетку?

— А у тебя разве есть? — я удивился.

— Конечно! — Гага говорит.

Взял я у него карамельку липкую. Стали нарочно громко чавкать, чтобы тишину эту нарушить.

— Ну… отдохнул? — неожиданно Гага спрашивает.

— Отдохнул!