Борис Левин: Еще один шаг

— Лешка, погоди же…

Но тот будто не слышал и плыл по-отцовски легко, саженками. Отец моргнул ему, и Алешка вдруг замешкался, перевернулся на спину, шумно выдохнул воздух, а Валерка, радуясь этому, обогнал его и подплыл к отцу.

— Перекинь меня.

— Залезай на закорки.

Валерка тотчас взобрался отцу на плечи и — раз! — с радостным визгом опрокинулся навзничь и с головой ушел в воду. Выплыв, обернулся к Алешке:

— Видал как!

— Знатно.

Озеро сразу ожило, по воде запрыгали, заплясали солнечные блики — оранжевые, зеленоватые, светло-голубые. Заколыхались в таинственной глубине озера тени окружавших его деревьев и кустов, закивали друг дружке чубатыми растрепанными головами. Давно такого не видело заброшенное лесное озеро, и оно тоже радовалось, играло, гоняло круги.

Вдоволь накупавшись, Бояровы выбрались на берег и, уставшие, растянулись на освещенной солнцем полянке. Пообсохнув немного, перекусили. Когда кончили есть, Валерка предложил искупаться еще раз, но отец не разрешил, сказав, что пришли они сюда по делу, искупаться можно будет и дома, благо Пинега рядом. Освежились разок — и хватит. Пора и в дорогу. Валерка не стал больше просить, но все-таки, перед тем как отправляться дальше, закатал как можно выше портки и на прощанье постоял в холодной воде, обрызгал с ног до головы зазевавшегося Алешку.

— У, противный, — погрозился Алешка, а Валерке хоть бы что — смеется, весело ему. Он бы не прочь и еще поиграть, но отец уже оделся, обулся и подхватил корзину.

— Пошли!

С явным сожалением уходили мальчишки от озера, от этих скал, поросших желтоватым мхом. Прыгать бы с них хорошо, только проверить надо, глубоко ли там, у подножья. И как тихо здесь, красиво. В тени скал цветет белокрыльник, а на озере желтеет кубышка, там и сям у берегов вспыхивает огоньками водяная гречиха.

Еще раз оглянулись — лес поглотил и скалы и озеро.

Время близилось к полудню, длиннее становились тени. Пора было и возвращаться домой. Конечно, к обеду, как обещались, уже не поспеть, но к вечеру, если поторопиться, можно вернуться и, может быть, даже сходить в клуб, кино посмотреть. Так думал Бояров и поторапливал ребят. А они следовали за отцом усталые и проголодавшиеся. Почти через каждые десять шагов Валерка перекладывал корзинку с одной руки на другую. Заметив это, Алешка хотел помочь ему и взялся за ручку, но Валерка сердито отстранился.

Лес в это время как-то притих, словно задремал, смежив зеленые веки. Даже птицы, утомленные от зноя, примолкли, только листья едва заметно шевелились, и тени, как живые, передвигались с дерева на дерево, с тропки на тропку, а меж ветвей таяло, истекая мягкой синевой и светом, небо.

Холмик и ручей у его подножья открылись неожиданно. Валерке сразу же захотелось пить, хотя он пил не так уж давно из лесного озера.

Бояровы подошли к ручью и вдруг увидели, что он огорожен самым настоящим заборчиком с воротцами.

— Глядите, забор! — воскликнул Валерка.

Позабыв, что он очень хотел пить, Валерка с интересом осматривал сооружение. И Алешка не мог удержаться, чтобы не потрогать колышки, какие-то петли.

— Зачем это? — спросил Валерка у отца.

— На птицу ставлено, — ответил Бояров. Он прдсел на корточки рядом с Валеркой.

— Видно, на рябчиков охотились, — уточнил Алешка.

— А как их ставят? — поинтересовался Валерка.

— Ну, ты все-таки сначала попей, — сказал Бояров, и, пока Валерка пил короткими быстрыми глотками, он сидел возле заборчика и рассматривал его.

— Тут порхОвище птичье. Знаешь, что это?

— ПорхОвище? — неуверенно переспросил Валерка и посмотрел на Алешку. — Ну где, наверно, птицы купаются?

— И пьют, — добавил Алешка.

— Верно… Здесь они и пьют. Охотник это и приметил, — продолжал Бояров. — Подойти к воде можно отсюда, вот тут — гляди сюда — и перегорожено на две части. А тут оставлены воротца, в них-то устанавливают петлю, силок, стало быть. Понял? Так.

— А как ловят?

— Рябчик сам ловится… Тут что еще важно? Силки бывают разные: со скользящим узлом, а то еще есть неподвижные… Лучше скользящий. Так, Лешка?

— Лучше, — ответил Алешка. — Мы с Петькой завсегда на скользящий ставим.

— Понял? Так… Потом забивают вот сюда — видишь? — два колышка: один гладкий, другой с зарубкой. На гладкий надевают длинный конец силка, а короткий прикрепляют к концу крючка, зацепленного за зарубку второго колышка. Другой конец колышка привязывают к жерди-перевесу… Понял теперь?