Григорий Бабаков - Тигр наступает

На срезе кювета, под сенью самого пышного дерева, из обломков битого кирпича — красного и белого — была выложена фигура какого-то полосатого зверя.

— Смотрите, тигр? — говорили женщины. — Почему тигр?

— Вот это да-а-а… — восхищался мужчина в замасленной спецовке. — Это класс!.. Неужели наконец-то канализацию провели?!

— Не провели пока, но проведут обязательно, — ответил ему кто-то из толпы. — Посмотрите-ка, что у Синегубовых творится.

В огороде, примыкающем к просторному пятистенному дому с резными наличниками на окнах и антенной телевизора на коньке крыши, суетилась дородная жена директора городской бани. А сам Евстрат Потапыч Синегубов пытался преградить дорогу мыльной воде, которая новым руслом текла прямо меж огуречных грядок. Полосатая пижама Синегубова была в грязи, спина взмокла, на широкой лысине виднелись прилипшие комочки земли.

С трех сторон город обступали леса. Они разлеглись по синим увалам гор, темными кущами ельника теснились в логах и долинах, белесыми березовыми перелесками подбирались к полям и покосам.

И когда поднимался ветер, на город накатывались теплые волны пьянящих лесных ароматов. Лес манил к себе шумом ветвей, пением птиц, грибной прохладой.

Когда человек, свернув с торной тропинки, углубится в наш лес, на первых порах ему покажется, что забрел он в ужасную глушь. Час, другой пройдет он под пологом сомкнувшихся над его головой ветвей, утопая по щиколотку в мягких зеленых мхах, и на душе его станет тревожно: уж не заблудился ли, выберется ли назад на дорогу? Приглядится он повнимательней и поймет, что нет причин для тревоги. Увидит, что валежник собран и сложен в аккуратные кучи, что весь лес рассекают прямые чистые просеки и делят его на кварталы. На одной из полян обнаружит изгородь из жердей, за которой на заботливо разрыхленной почве ровными рядками подымаются молодые сосенки.

И ясно станет человеку, что только с непривычки лес показался ему диким, что где-то рядом есть люди, которые обиходят и заботливо растят этот лес.

На поляне, у самой опушки древнего соснового бора, стоял кордон. Это был старый деревянный дом с замшелой тесовой крышей, надетой набекрень. На крыше громадными белыми буквами выведено: «Кв. 117» — опознавательный знак для пожарной авиации. Три темных окна без занавесок да зеленые побеги лесной герани, проросшие сквозь высокое щелястое крыльцо и буйно расцветшие крупными ярко-синими цветами, придавали дому заброшенный, нежилой вид. Над крышей торчала высокая жердь с метелкой проводов. На зорях на вершину этой мачты усаживалась красноголовая птица и глубоким, бархатным голосом высвистывала: «че-че-ви-ца, че-че-вица».

Вот и сейчас она сидела на своем излюбленном месте и, провожая солнце, не то спрашивала, не то утверждала: «че-че-вица?!»

Хозяин дома, лесообъездчик Егор Семенович Антонов, пожилой человек, со сбившейся на бок бородкой клинышком, в фуражке с зеленым околышем, сидел на лавочке перед домом. У ног его лежал остроухий пес Тропка. Пес зорко взглядывался в проселок, тонувший в голубоватом сумраке у подножий сосен, и время от времени яростно клацал зубами, отгоняя рыжих лесных комаров.

Много лет прожил Антонов на этом кордоне. Любил и дом свой, и свое лесное одиночество. Впрочем, он и не считал себя одиноким. Дом окружали его давнишние приятельницы сосны. Они росли на его глазах, и Антонов знал их так же хорошо, как и своего остроухого Тропку. Вон у той сосны в позапрошлом году выпал сучок. Старик хотел замазать дупло алебастром, чтоб не завелась в нем вредная гниль, но пока собрался, оказалось, что дупло уже занято. В нем свила себе гнездышко веселая птичка горихвостка. А вот эта сосна, возле самого дома, уже три года подряд хорошо плодоносит, и морозными зимними утрами на ней кормится белка, которая живет в теплом гайне в ельнике у речки. Поначалу Тропка злобно лаял каждый раз на пушистую гостью. Белка стрекотала в ответ и, мелькнув голубой зарницей в ветвях, уносилась в спасительный ельник. Но потом и собака и белка привыкли друг к другу. И Тропка уже не сердился, когда она приходила, а только взлаивал коротко, как бы приветствуя.

По дороге мимо дома ходит народ. Проходят лесорубы с длинными топорами за опояской, покосники — с косами и граблями, проходят бабы с перекинутыми через плечо на полотенце корзинами, наполненными белоснежными груздями. Народ все деловой и не шибко разговорчивый. А к Антонову, если он дома, минут на пять заглянут обязательно. Надо потолковать со знающим человеком о погоде, о вывозке дров, о травах и грибных местах, а иной раз и просто чуток передохнуть, испить водички да выкурить цигарку.