Эрнест Сетон-Томпсон: Рольф в лесах

Он свернул в ту сторону, откуда доносился лай. Увидев собаку, он крикнул три раза, и Куонеб ответил ему.

— Я навсегда развязался с ними, — сказал Рольф. — Он хотел убить меня сегодня. Найдётся для меня место в твоём вигваме денька на два?

— Да. Войди, — отвечал индеец.

В эту ночь Рольф впервые спал на открытом воздухе под защитой вигвама. Он спал долго и не знал, что творится на свете, пока Куонеб не сказал ему, что пора завтракать.

Рольф думал, что Микки скоро найдёт его убежище и через несколько дней явится с полицейским, чтобы вернуть к себе беглеца. Но прошла неделя, и Куонеб, проходя через Мианос, узнал там, во-первых, что Рольфа видели, когда он шёл по направлению к Демплингскому пруду, и потому все думают, что он отправился в Риддинг, во-вторых, что Микки Киттеринг арестован по обвинению в краже лошади и будет, вероятно, приговорён к нескольким годам заключения в тюрьме, и, в-третьих, что жена Микки вернулась к своим родным и дом перешёл в чужие руки.

Двери его были заперты теперь для Рольфа, и с каждым днём становилось всё более и более ясным, что он навсегда останется у Куонеба. Как же было не радоваться Рольфу? Он избавился от жестоких тиранов, которые едва не искалечили его. Вдобавок осуществилось то, о чём он давно мечтал: он будет жить среди дикой природы. Он может теперь охотиться, а охоту он полюбил, ещё читая Робинзона Крузо. Трудно взлететь орлу со связанными крыльями, и только тогда он счастлив, когда чувствует себя свободным и, кинувшись с верхушки высокого утёса, несётся по воздуху, оседлав неукротимый горный ветер.

Воспоминание о роковом дне охоты на енота навсегда глубоко запечатлелось в душе Рольфа. Никогда потом не мог он слышать запах енота, чтобы не вспомнить об этом дне, который, несмотря на все неприятности, принёс ему освобождение.

Тяжёлые воспоминания о жизни на ферме скоро изгладились у Рольфа из памяти и сменились радостями новой жизни. Рольф увидел с самого начала, что индейцы не так выносливы, как о них говорят, и стараются избегать тяжёлой работы. Они стремятся к тому, чтобы сделать жизнь свою приятной, и более всего заботятся об удобствах ночлега. На второй же день своего прихода Рольф занялся под руководством Куонеба устройством постели. Вместе с ним приготовил он два брёвна в четыре дюйма толщины и три фута длины. На концах этих брёвен они сделали выемки и при помощи этих выемок скрепили их с двумя палками в шесть футов длины. Срезав затем семьдесят пять прямых ивовых прутьев, они при помощи ивовой коры сплели решётку в три фута ширины и шесть футов длины и наложили её на сделанную рамку; решётку они покрыли двумя одеялами, так что получилась мягкая, сухая и очень удобная постель. Каждая постель была снабжена, кроме того, суконным покрывалом, которое вместе с парусинной покрышкой вигвама служило превосходной защитой против всякой бури и непогоды. Спать и дышать чистым лесным воздухом было необыкновенно приятно.

«Травяной месяц», то есть апрель, прошёл, и наступил «Месяц песен», во время которого прилетели певчие птички. Рольф заметил, что многие из них любят петь по ночам. Не раз уж слышал он знакомый голос жаворонка, доносившийся с отдалённых окраин Эземука, и чириканье полевого воробья на верхушке кедра. Тишина ночи то и дело нарушалась жалобным криком козодоя, неумолчными воплями миллионов маленьких лягушат и странным звуком «пинт-пинт», раздававшимся высоко в небе. Куонеб объяснил, что «пинт-пинт» кричит большая болотная птица с распущенным в виде веера хвостом и длинным мягким клювом.

— Ты говоришь про вальдшнепа?

— Да, так её зовут бледнолицые, но мы зовём её пех-деш-ке-андже.

К концу месяца прилетели новые певцы и среди них соловей. В низких кустарниках вблизи равнин запели желтогрудые каменки. В лесу то и дело раздавался какой-то бурный, захватывающий напев, который, казалось, лился откуда-то сверху, с мерцающих на небе звёзд. Рольф прислушался к нему, сердце его трепетало, и к горлу подступали слёзы.