— А теперь слушай. Пока ты здесь сидишь да рыбу пугаешь, я наладил наш передатчик и связался с экспедицией. На днях сюда прилетит вертолет.
— Вертолет?! — Валерий даже подпрыгнул от радости. — Алексей Михайлович, спасибо вам! Что же вы сразу не сказали? Значит, мы вырвемся отсюда! Через несколько дней!
— Да, теперь дело за погодой. Но, — он снова строго посмотрел на Валерия, — нам надо подготовиться к этому, расчистить посадочную площадку…
— Так это мы живо! Вы думаете, что я уж ни на что не годный человек? Я...
— Опять я? Валерий покраснел: — Давайте топор!
— Вот это другой разговор,
Расчистка площадки заняла больше двух дней. Пришлось срубить не один десяток деревьев, выкорчевать несколько больших пней, засыпать ямы и рытвины. Работали с утра до ночи, почти без отдыха. А летчик все торопил и торопил: погода прояснилась, и вертолет мог показаться в любую минуту.
Но вот он отбросил в сторону последний пенек, вонзил топор в смолистую пихту и, громко крякнув, опустился на срубленное дерево. Валерий примостился рядом, Кепка его была сдвинута на бок. Ворот рубашки расстегнут. На лбу блестел пот.
Летчик достал из кармана папиросы, не спеша закурил и покосился на раскрасневшегося Валерия: — А силенка-то у тебя, оказывается, есть. Валерий засучил рукав рубашки и согнул локоть: — Во! Я ведь, Алексей Михайлович, по спорту — первый в школе. И вообще… Вы, наверное, подумали, что я уж и в самом деле ни на что не способен. А в школе меня, если хотите знать, даже первоклашки знают. Я и на спортплощадке. Я и в самодеятельности. [А если бы вы видели меня на танцах…
Летчик поморщился: — На танцах… в самодеятельности… Да кто ты? Парень или… балерина?
— Ну, вы просто отстали от жизни, Алексей Михайлович! Сейчас для молодежи главное — уметь хорошо провести время. Понимаете…
— Не понимаю и понимать не хочу. И скажу тебе на это вот что. Танцевать да руками махать можно и обезьяну научить. А человек… Он должен быть, во-первых, работник, а во-вторых, — умственный и душевный… Душевный! Вот.
— Как это душевный? — не понял Валерий.
— Как? А вот как. Возьми, к примеру, Сашу. Приехали они с Петром из экспедиции. Досталось им там. Крепко досталось. Одна пещера чего стоит. Сидеть бы да отдыхать. АН нет! Не прошло и трех дней, помчался он вам на помощь…
— Нам?! — Валерий рассмеялся. — Алексей Михайлович! Наивный вы человек. Да если бы с нами не было Наташки…
— Ну, хорошо. Предположим, что он поехал ради нее.
— Конечно! Это же ясно как дважды два! Уж мне-то на помощь он бы не помчался. Пальцем бы не пошевелил, а вы...
Алексей Михайлович нахмурился.
— Да дай ты мне слово сказать. Ну, пусть! Пусть он поехал на помощь Наташе. А ты? Ты поехал бы один, под дождем, по этой реке ей на помощь?
— Я? — Валерий замялся. Ему очень хотелось сказать, что он тоже поехал бы к Наташе. Но Алексей Михайлович смотрел на него в упор.
— Я… Я не знаю…
— Вот то-то и оно! Ты бы не поехал, А то, что ты ногами научился вертеть да паясничать на сцене, так это — тьфу! Гроша ломаного не стоит! Ну, какой из тебя выйдет мужчина? Так, барахло одно! Видал я таких: ходят в сиреневых пиджачках и фыркают на всех и вся — дескать, я цивилизованный человек. А ковырни его поглубже — гнилье одно!
— Так я не собираюсь стать таким…
— Не собираешься? А станешь, если не выбросишь дурь из головы и не поймешь, до чего ты докатился, — Да понял я, давно понял! Неужели вы мне не верите?
— А понял, так всем прямо и скажи, что был ты подлец…
— Алексей Михайлович!
— Да, да. Именно подлец. Но что больше ты таким не будешь. Так прямо всем и скажи. Вот тогда тебе действительно будет трудно не сдержать своего слова, И тогда, может быть, у тебя снова будут друзья.
Друзья… Валерий невольно вздохнул. Ведь у него в самом деле давно уже нет настоящих друзей. Он с нач деждой взглянул на летчика: — И тогда они, думаете, забудут?
— Забыть не забудут. А простить могут, Если, конечно, ты делом докажешь, что стал другим, — А Наташка?.. — Что, Наташка?
— Она тоже может снова, стать… другом? Алексей Михайлович помолчал.
— Вот этого я тебе не скажу. Дружба с девушкой — это, брат, такая штука, что тут… Это как ваза из тонкого стекла. Разбил ее и… — летчик развел руками, — можно, конечно, ее и склеить, но… Какая уж это будет ваза.
Валерий опустил голову. Но в это время откуда-то издалека донесся тихий рокот мотора. Алексей Михайлович вскочил: — Слышишь?
Валерий встрепенулся. Но звук словно растаял в воздухе. Прошло несколько минут.
Читать дальше