Михаил Матюшин - Сокровища ангуонов

Мне хорошо было в такие минуты с отцом: все горести, обиды, неразрешимые противоречия отступали на задний план. Увлекшись, отец вскакивал из-за стола и начинал быстро расхаживать по комнате, размахивая руками. Голос у него при этом дрожал, делался требовательным, будто не я сидел перед ним, а кто-то другой, скептически настроенный, ни за что не желавший признавать то, что археология — наука чрезвычайно интересная и полезная. В такие минуты я восхищенно смотрел на него и он представлялся мне могущественным чародеем, способным видеть то, что было скрыто от глаз обыкновенного смертного.

Но почему он не хотел видеть того, что видел даже я?

С Коськой мы были одногодками, но в политике он разбирался лучше, чем я. Когда я рассказал ему о том, что ответил мне отец на мой вопрос, белый он или красный, Коська заявил, что мой отец самый настоящий максималист и что это нисколько не лучше, чем белый.

— В общем малиновый. Это он правду сказал, — презрительно сплюнул Коська и схватился за удочку: должно быть, клевало.

Мы сидели на носу полузатопленной шхуны, той самой шхуны, которую видели тогда, когда нас шуганул от казарм грузчик Семен. Ловили красноперку. Глупая рыба красноперка: сколько крючков наживишь, столько и попадется. Только не надо сразу выбирать лесу, а как услышал, что клюнуло, — подсеки, потом еще…

Затонувшая шхуна была нашей штаб-квартирой, а рыбу мы ловили так, для отвода глаз. На самом же деле вот уже который день мы готовились здесь для налета на старые казармы, вернее, на их развалины. Золотые идолы, судя по всему, должны были быть где-то в ближайшей казарме, которая больше всего пострадала от взрыва. Так, по крайней мере, мы «прочитали» с Коськой отцовский план.

На этот раз мы со всей тщательностью продумали всю операцию. Достали даже фонарь и вещевые мешки для образцов, раздобыли слесарную пилу и решили: как только обнаружим идолов, будем отпиливать от них кусочки, складывать в мешки и перетаскивать на берег. Берег здесь был пустынный, над самой шхуной нависла скала. Словом, лучшего места нельзя было и придумать для временного хранения наших сокровищ. Ну, а там проще простого: подгоняй шлюпку и дуй в Рабочую слободку, от которой до Матросской рукой подать. Вот только шлюпки у нас не было. Я предложил сделать плот, но Коська не согласился.

— С этим плотом до зимы провозишься, да и управлять им плохо, а в случае чего, убежать трудно будет. Стащим шлюпку у приказчика Иохима для пользы революции, — заявил он, и я согласился. Коська был очень упрямый, если что задумал — не переубедишь.

Предварительный осмотр развалин пока ничего утешительного не дал. Мы нашли только фуражку да вонючую флягу из-под виски. Коська поднял меня на смех:

— Идолы-то твои, оказывается, водку хлещут!

Он еще долго подтрунивал бы надо мной, но в это время мы наткнулись на дверь подвала. Тяжелая, сделанная из толстых потемневших от времени плах, дверь была сорвана взрывом со своих ржавых петель и лежала на земле. В подвал вела крутая каменная лестница.

— Ну, спускаемся? — ехидно сказал я. — Посмотрим, как они там американскую водку хлещут…

— Погоди, — отмахнулся Коська, — фонарь-то мы не захватили, еще шею свернешь из-за твоих идолов.

Я не стал спорить, и мы отправились на шхуну за фонарем. Потом передумали и решили выждать дня два на всякий случай. И вот теперь ловили рыбу и посматривали по сторонам.

Бухта была по-прежнему неподвижной, чайки не метались над нею, а плавали, сгрудившись в белые островки, и совсем как домашние утки чистили свои перья. Вода была такой прозрачной, что было видно, как шевелила своими оранжевыми присосками перевернувшаяся морская звезда. Между водорослями шныряли стайки мелкой рыбешки, степенно двигались толстогубые пеленгасы. Из-под зеленобородого камня выскочил и замер на солнечном пятне серенький крабик. Раздеться бы, плюхнуться в воду, нырнуть, распугав морских обитателей… Не очень-то нам с Коськой хотелось в такой день лезть в темный подвал. Чтобы не поддаться соблазну, мы, не сговариваясь, собрали свое снаряжение и отправились к развалинам.

Подвал, если не считать сорванной с петель двери, почти не пострадал от взрыва: видно, основной запас гранат и патронов хранился в противоположном конце казармы. Поэтому мы с Коськой без особого труда проникли в него. Освещая путь фонарем, который Коська старался держать повыше, мы спускались осторожно, чтобы не сорваться в какую-нибудь пропасть. И надо сказать, осторожность не помешала: вместо последней ступеньки перед нами возникло круглое отверстие. Тусклый свет фонаря был бессилен пронизать густо-черную темень колодца и выхватил из нее лишь несколько бугристых камней.