Александр Мирер: Субмарина «Голубой Кит»

— Мама в Катьке души не чает! — объяснила Надежда Сергеевна, улыбаясь, как артистка в кино. — Катька сама ей расскажет. Мама покричит и простит ей всё.

Так они беседовали, когда по радио объявили московский самолет. Под вывеску «Выход на перрон» прошли носильщики. Мальчишки влезли на перекладину железного забора и стали смотреть в яркую щель между горами и низкими серыми тучами. Московские самолеты прилетали оттуда, с запада.

На крыльце вокзала Надежда Сергеевна выговаривала Якову Ивановичу:

— Яков, ты ужасно много куришь. Нельзя же так, одну папиросу прикуривать от другой!

— М-м…

— Что ты волнуешься? Клава сказала — Катька отлично выглядит.

— Клавдия в Москве, а я здесь…

— Она ее видела три часа назад!

— М-м… Видела… Хлопцы, летит! — сказал Яков Иванович.

Летит! Самолетик, подобно блестящей мушке, проскользнул под тучи и пошел отлого сваливаться к земле. Стремительный, с выгнутым хвостом, он прокатился по лугу — и до вокзала донесся порывистый гул моторов. Самолет завернул и пошел прямо на мальчишек. Митька от возбуждения стал пришлепывать губами. Машина грузно качнулась, занося хвост, повернула последний раз, и моторы смолкли. От вокзала поехала самоходная лестница, приткнулась к круглому серебряному боку машины, а винты все еще крутились. Словно они привыкли вертеться за длинную дорогу — от самой столицы. Пока винты не остановятся, двери не открывают, не то пассажир поглупее непременно сунется под винт. Игорь это знал, а Яков Иванович, наверное, не знал. Он нервно бросил папиросу и стал закуривать другую, прижимая локтем Катино пальтишко. Как нарочно, для ее приезда испортилась погода — усиливался мелкий летучий дождик, и ветер был холодный…

Но вот дверь самолета уехала внутрь, мальчишки ринулись к лесенке. И конечно, первой на земле оказалась Катя! Бух! С четвертой ступеньки одним прыжком — и прямо на шею Якову Ивановичу, с визгом и разлетающимися косичками.

Квадратик моргнул и внезапно увел Митю за самолетный хвост.

— Пусть здороваются! — сказал Квадратик.

— Пусть, — согласился Митя. — Позовем Катьку сегодня на радиостанции работать?

— Нет. Отец радиостанцию запер.

— Почему? — Митя даже забыл о Катином приезде.

— Благодарность прислали из радиоклуба на имя брата Ростика, который в армии служит. Отец спросил почему. Я сказал, что работаю под его именем. Он и запер, пока мне шестнадцать не исполнится.

— Соврать надо было! Ты, может, лучше шестнадцатилетнего работаешь!

Игорь только вздохнул. Он и сам считал закон несправедливым. Почему только с шестнадцати лет разрешают выходить в эфир? Несправедливо…

— Мальчики! — закричали из-за самолета.

И примчалась Катя, уже одетая в пальто и шапочку, и торжественно поздоровалась с ними за руку. Митя тут же обратил внимание на Катину новую сумку — такой шикарный клетчатый портфель в красную и оранжевую клетку, с блестящим замочком и кожаной желтой ручкой.

— Мальчишки, — сказала Катя, — вы сердитесь? Я же не нарочно!

Митя не обратил внимания на эти пустые речи — смотрелся в зеркальный замок и втягивал щеки.

Игорь возразил:

— Почто нам сердиться? Пошли, родители дожидаются.

Катя засмеялась, совершенно счастливая. Дома, дома! Все так же, и даже папа явился встречать, и Квадратик смешно окает, будто она никуда не исчезала. Будто не было перемещений, подводной лодки, аэродрома Айдлуайд и полета через Атлантику, и посадки в теплом Лондоне, в жарком Париже. Будто не было Москвы, Шереметьевского аэропорта и зоологического магазина на Ленинском проспекте…

— Митька, — вспомнила Катя, — я-то растрепа-забываха! Где сумка?.. Анатолий, здравствуйте!.. Папа, ну перестань курить на минуточку…

Они погрузились в машину теперь уже вшестером. Хлопнули дверцы, как отсалютовали Катиному приезду. Митя вернул Кате новый портфель, подаренный московской тетей Кланей.

— А, вот он где… — сказала Катя. — Садов, закрой глаза. Крепко закрой, не подсматривай. Алле! Открой глаза.

Из кожаных глубин портфеля появилась деревянная некрашеная коробка. С круглыми дырочками…

Митя отодвинул крышку и охнул:

— Панька… Ой, их там двое! Где взяла второго?

— В зоомагазине, Митька. По дороге на а-э-ро-дром! — продекламировала Катя.

— Спасибо тебе большое, Катя! — с чувством поблагодарил Митя Садов. — Какой вот из них Панька… одинаковые, как перышки.

Катя быстро перевела разговор:

— А как баба Таня? Сердится? Ой, неужели сегодня только понедельник? Мам, а мам, бабушка очень сердится?