Ричард Блэкмор - Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун

Гвенни что-то сказала им, и они, сумрачно взглянув на меня, дали мне пройти. Нет нужды говорить о том, что, когда девчушка открыла дверь в дом, сердце мое готово было разорваться на куски от ужаса перед встречей с сэром Энсором и от радости при мысли о том, что, мо­жет быть, сейчас я увижу Лорну.

Но вот я вошел, и страх мгновенно забыт: Лорна, неж­ная, трепещущая, прильнула к моей груди, и я, стараясь успокоить ее, думаю только о ней. Она извинилась за то, что вынудила меня прийти на встречу с сэром Энсором, а я ответил,— и это, конечно же, было величайшей ложью, — что я не боюсь ни сэра Энсора, ни его гнева, коль скоро я завоевал любовь его внучки.

Собравшись с духом, — я чувствовал, ей это было нелегко, — Лорна взяла меня за руку и повела в холодную темную комнату. Мы вошли. На столе горело две свечи. Я не стал осматривать внутреннее убранство, заметив только, что окно комнаты было открыто. Я увидел перед собой сурового старика. Лицо его было отмечено печатью смерти. Нет, он не лежал в постели, вялый и безжизнен­ный, но сидел в кресле, прямой и строгий, покрытый красным плащом, свободно наброшенным на него. Седые во­лосы рассыпались по плащу, бледные пальцы неподвижны, и только большие черные глаза, устремленные ни меня, ясно говорили о том, что властная его душа по-прежнему кипела и клокотала в его немощном теле.

Я едва заставил себя взглянуть на него, так я боялся прочесть на его лице близкую кончину. Чернота его ор­линых очей подавляла скромную голубизну моих бедных глаз. Я низко поклонился старику и постарался унять дрожь в теле. Лорна, решив, что лучше всего оставить нас наедине, вышла из комнаты, и меня, конечно, это совсем не обрадовало.

— Итак, — промолвил старик, и мне показалось, что голос его доносится со дна могилы, — ты и есть великий Джон Ридд?

— Да, ваша честь, меня зовут Джон Ридд, — выдавил и из себя. — Надеюсь, нынче вы чувствуете себя лучше.

— Скажи, парень, а ты вообще соображаешь, что ты делаешь?

— Да, ваша честь, я понимаю, что задумал срубить деревце не по себе.

— Разве ты не знаешь, что Лорна Дун принадлежит к одному из немногих знатнейших и стариннейших родов Северной Европы?

— Об этом я слышу в первый раз, но я всегда знал о ее высоком родстве с Дунами из Беджворти.

Глаза старика полыхнули огнем. Он пронзил меня Взглядом, стараясь понять, не насмехаюсь ли я над ним, но, увидев мою нахмуренную физиономию и убедившись в том, что мне не до шуток, он усмехнулся краешком рта и спросил:

— А знаешь ли ты о своем низком родстве с Риддами из Орского прихода?

— Сэр, — ответил я, — Ридды из Орского прихода вдвое честнее вас, мошенников Дунов.

— Я бы этого не сказал, Джон, — добродушно заметил сэр Энсор, хотя я ожидал, что его взорвет от ярости. — Если бы это было так, твой род мог бы считаться самым старинным в Европе. А теперь послушай меня, парень, послушай, паяц, шут гороховый, честный дурак, или как там тебя еще. Послушай, что тебе скажет старик, которо­му жить осталось всего ничего. Ничего не бойся, ничему не верь, ни на что не надейся. А уж любить в этом ми­ре — и вовсе самое что ни на есть пустое дело.

— Полагаю, вы не совсем правы, ваша честь, — мягко возразил я,— иначе вся наша жизнь на этой земле была бы сплошной печальной ошибкой, сэр.

— Поэтому, — продолжил сэр Энсор, не обращая внимания на мои слова, — хотя недельку-другую тебе придется погоревать (так бывает, когда теряешь любимую иг­рушку), но я лишь прибавлю тебе покоя и счастья (если они вообще существуют на этом свете), когда запрещу тебе встречаться с этой глупой девчонкой. Я вообще счи­таю, что всякий брак — это комедия и фарс, даже если муж и жена — люди одного круга, а уж если они из раз­ных слоев общества, так это и вовсе трагедия. Я все ска­зал. Упрашивать, уговаривать — не в моих правилах. В присутствии Лорны ты дашь мне честное слово, что впредь никогда не будешь встречаться с ней и — более того — навсегда выбросишь ее из головы. А теперь позови ее. Я очень устал.

Не сводя с меня своих огромных глаз, горевших ле­дяным огнем, он поднял руку и указал на дверь. Меня оскорбило такое обхождение, но я не мог не подчиниться и, поклонившись, отправился искать Лорну.

Она сидела у окна и тихо плакала, прислушиваясь к журчанию речки. Я обнял ее своей огромной, тяжелой ру­кой, желая успокоить ее и спросить, о чем она сейчас ду­мает. Она кротко взглянула па меня, и слова застряли у меня в горле. Да и не нужно было никаких слов: Лорна сразу поняла меня, и мы, взявшись за руки, молча пошли к сэру Энсору.