Ричард Блэкмор: Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун

Мы с Джоном Фраем остались в Тивертоне на один день, чтобы отдохнуть и перековать лошадей, чему я был страшно рад, потому что тело у меня болело неимоверно. Ранним утром следующего дня мы отправились домой. Джон Фрай по-прежнему не желал выкладывать начистоту, почему он приехал за мной так рано, и всю дорогу плел россказни про моего отца, а я, не веря ни одному его слову, молча уповал на то, что дома не случилось ничего худого.

В Далвертон мы прибыли в полдень. Здесь жил мой дя­дя, брат матери, но в это время дня мы не стали его навещать, остановившись в гостинице «Белая Лошадь». Меня, сказать по правде, эта остановка в гостинице удивила, по­тому что в городе нам нужно было задержаться всего-то на каких-нибудь два часа, ровно на столько, чтобы успеть накормить и напоить лошадей перед тем, как отправиться через болота.

Те, кто путешествовал в те времена из Тивертона в Орский приход, знают, что дорога между ними была долгой и трудной, за исключением той поры, когда наступали холода и болота замерзали. Но зима в том году выдалась теплая, и дорога с трудом угадывалась из-за глубокой грязи и ухабов, наполненных водой.

В Далвертоне я пообедал так, что и теперь, много лет спустя, у меня разыгрывается аппетит при одном лишь упоминании о далвертонском обеде. Мои одноклассники, отпрыски богатых семейств, частенько рассказывали мне о пироге с наперченной бараниной, и у меня от их расска­зов только слюнки текли. А нынче, поди ж ты, Джон Фрай, едва ступив на порог гостиницы, зычным голосом, каким он созывал эксмурских овечек, потребовал:

— Пирог с наперченной бараниной для двух путешественников, да поживее, — чтоб через пять минут было го­тово!

Никто, конечно, не подал ему волшебного пирога ни че­рез пять, ни через десять, ни даже через двадцать минут, но когда пирог, наконец, поставили посреди стола, дух от него шел такой, что я мысленно возблагодарил Бога за то, что в желудке у меня было довольно места для этакой бла­годати.

Когда обед закончился, а Пегги и Смайлер наелись и напились досыта, я, будучи любителем воды и мыла, отпра­вился к водокачке, стоявшей посреди двора. Джон Фрай то­же было поплелся за мной, но поскольку он мылся только по воскресеньям, он не решился покинуть пределы гостини­цы и замер при входе, опершись о дверной косяк.

В это время во двор вышла горничная со стаканом в руке. Приподняв платье, она направилась к водокачке, где плескался я, щедро обливая голову, плечи, руки и грудь. Увидев меня без рубашки, горничная сказала:

— Подойди ко мне, славный мальчуган. Какие у тебя голубые глаза, какая белая кожа — прямо как снег. Но ка­кой-то злодей наставил тебе синяков. Как, должно быть, тебе сейчас больно!

Все время, пока она говорила, она мягко касалась моей груди тонкими загорелыми пальцами, а я по ее манерам и акценту понял, что она иностранка. Стоя перед ней, я не­сколько переборол свое смущение, рассудив, что по-английски я говорю все же лучше, чем она. Мне очень хотелось набросить на себя куртку, но я не знал, как бы это сделать поделикатнее, чтобы не предстать в глазах женщины гру­бым невежей.

— Извините, сударыня, мне нужно идти,— сказал я.— Джон Фрай ждет меня в дверях гостиницы. Вечером мы должны быть дома.

— Да-да, конечно, поезжай, милый. Скоро я, кажется, последую за тобой. Но скажи, дорогой, далеко ли отсюда до Уош... Уош...

— До Уотчетта, сударыня,— подсказал я.— Дорога ту­да долгая, очень долгая и такая же плохая, как до нашего Орского прихода.

- А, так вот где ты живешь, малыш. В один прекрас­ный день я приеду навестить тебя. А сейчас, пожалуйста, покачай воды, чистой воды для баронессы.

Я с готовностью исполнил ее просьбу, но она, однако, раз пятнадцать вылила на землю, пока, наконец, не сочла, что шестнадцатый стакан — это как раз то, что нуж­но, Затем она попрощалась со мной и напоследок захотела поцеловать меня, но мне всегда было неловко от таких нежностей и потому, проскользнув под ручкой водокачки, я тут же удрал в гостиницу.

Перед тем, как покинуть «Белую Лошадь», я сбегал в город и купил сладостей для моей сестренки Анни. Вскоре мы вновь оседлали лошадей и поскакали по дороге, кото­рая, проходя через весь Далвертон, тянулась на север. Пегги и Смайлер бодро поднимались в гору, и было видно, что после хорошей порции бобов им теперь никакая дорога не страшна.