Ричард Блэкмор - Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун

Дни проходили за днями, а Лорна все пребывала у порога смерти, и если она не переступила роковой черты, то только благодаря искусству, терпению и нескончаемым заботам Рут. Анни, к счастью, редко заглядывала сюда и не вмешивалась в дела Рут. В противном случае, при всей своей осведомленности, она могла больше навредить, чем помочь. При всем при том самолюбие Анни нисколько не пострадало: доктор, оказавшийся в церкви во время свадебной церемонии, вправив мне сломанное ребро, оставил меня полностью на попечение Анни. И когда у меня случилось великое воспаление, хлопот и тревог у нее стало хоть отбавляй. Тоном, не терпящим возражений, тот доктор объявил, что бедная Лорна мертва, и тогда Рут отказалась вообще иметь с ним какие бы то ни было дела. Она все взяла на себя и, благодаря Господу, добилась исцеления.

То ли добрый уход Рут, то ли природное здоровье Лорны, то ли покой и безмятежность, окружавшие Лорну, — она еще не знала о моем ранении — пусть до истинных при­чин доискивается высокомудрый доктор, вынесший приго­вор Лорне, — я лишь знаю то, что Лорна выздоровела и встала на ноги, причем намного раньше меня.

А я... А я тем временем лежал в своей комнате, не веря никому и ничему. Я был уверен, что Лорна давно покоится на кладбище, и матушка с сестрами лгут во спасение, что­бы я не отправился следом за Лорной. Мысли — черные мысли о том, что мне предстоит жить без Лорны, растрав­ляли мне ум и бередили душу, и я метался по постели до тех пор, пока боль, исходившая от сломанного ребра, не обжигала меня нестерпимым огнем. Матушка, глядя на меня, плакала и жаловалась на судьбу: едва утихла в ней великая скорбь по любимому мужу, утраченному десять лет назад, как вот уж и сыну, последней ее надежде и опо­ре, не сегодня-завтра предстоит угаснуть в самом расцвете жизненного мая. Что и говорить, неисповедимы пути Господни!

Однако хватит обо мне. Расскажу о том, что случилось с Лорной.

Однажды ранним утром я сидел у себя в спальне, и на­строение у меня, как всегда, было подавленное. Еще бы! Я не мог сойти вниз по лестнице, и в доме не было такого силача, чтобы помочь мне, даже если бы я и вправду со­гласился на чью-нибудь поддержку. Кроме того, было уже шесть часов, а я в это время привык собираться на работу, но вместо этого я лежал теперь, изнывая от безделья. Чтобы хоть чем-то занять себя, я, превозмогая боль, надел свое воскресное платье из уважения к доктору, который должен был нынче пожаловать ко мне для очередного кровопускания (он делал его дважды в неделю).

Я взглянул на свою правую руку и не поверил, что это — рука Джона Ридда. Я увидел перед собой все те же громадные мускулы, объемлющие такие же громадные кос­ти, и все те же широкие голубые вены ветвились вдоль моей руки, но сама рука была белым-белешенька, а что касается ее силы, то маленький Энси Дун по-прежнему имел все шансы вызвать меня на поединок и одержать верх после недолгой схватки. Усмехнувшись, я попробовал поднять таз для кровопусканий, но из этого ничего не вышло.

Интересно, что сейчас делается на дворе, в поле, в са­ду? Розы, должно быть, в самом цвету, вишни с каждым днем все краснее, и первый выводок дроздов вылетел полюбоваться на них. Незрелые побеги пшеницы дрожат на ветру, а холмистые луга подернулись молодой травой. Я же, беспомощный калека, сижу взаперти, не видя ничего этого, и, что самое худшее, я уже никогда не смогу лелеять и растить эту благодать.

Вдруг кто-то постучал в двери моей сумрачной комна­ты, и я, полагая, что пришел доктор, попытался встать и отвесить поклон. К моему удивлению, на пороге появилась малышка Рут, ни разу не навестившая меня с той поры, как меня поручили заботам ученого доктора. Одета она была так восхитительно, что я, грешным делом, вообразил, будто она явилась, чтобы завоевать мое сердце теперь, когда Лорны уже нет в живых. Она приблизилась ко мне, и вдруг, увидев таз, с тревогой взглянула на меня.

— Вы в состоянии принимать гостей, кузен Ридд? — спросила она.— Я знала, что вы слабы, дорогой Джон, но мне и в голову не могло прийти, что вы умираете. Почему мне никто не сказал? Зачем здесь этот таз?

— У меня и в мыслях не было умирать. Скажете тоже, кузина Рут... Что же касается таза, так это доктор...

— Что! Вы хотите сказать, он пускает вам кровь? Бед­ный кузен! И давно доктор проделывает это?

— Дважды в неделю все последние полтора месяца. Только это и помогло мне выжить.

— Только это и сведет вас раньше срока в могилу. Вот тебе! — Рут с негодованием оттолкнула ножкой широкий таз.— Ни единой капли вашей крови они больше не про­льют! С доктором и так все ясно, но Анни-то, Анни, — неужели у нее зашел ум за разум? А Лиззи — с ее книгочейством? Нет, с такими сестрицами вы долго не протянете!