Олег Коряков - Тропой смелых

«Ты просто трусишь!» хотел сказать Лёня, но не сказал: ведь он знал, что Миша вовсе не трус. Просто он рассудительный парень.

— Ладно. Будем отчаливать, — согласился звеньевой.

Костер залили водой, он недовольно зашипел. Тьма окутала бивуак.

— Кто-то идет, — прошептал Дима.

Миша выдернул колья. Качнулся «Отважный». Забулькала, забурлила под ним вода. Заколыхались вокруг черные волны.

— Справа наддай…

Километра два они плыли молча. Было жутковато. Кругом тьма. И вода под ногами черная — кажется, нет дна.

Молчание прервал Вова. Начал он так:

— А мы его в пещере поймаем. Я знаю, как его можно поймать: у него фонарь из рук выбить и свой притушить. Миша — он сильный — будет руки у него держать, а Лёня — ноги. А я с Димой его свяжу. Я ух как умею связывать! Как напутаю, напутаю верёвку — ни за что не развязать, мама всегда ругается… — Помолчав немного и представив себе, видимо, картину схватки, Вова совсем воодушевился: — Хо! Я даже один могу связать. Только вот ноги бы держать ему покрепче… И потом, есть хочется, давайте поедим, — неожиданно закончил он свою воинственную речь.

С последним предложением все согласились. Причалить решили к левому берегу: противник был на правом.

Развели костер. Начхоз объявил «аврал» по чистке окуней, отложив в сторону две штуки:

— Жарить буду.

— В листочках? — вспомнил Вова пирожки.

— А вот посмотришь.

Миша накопал недалеко от берега глины, притащил к огню, плеснул на нее воды и стал размешивать.

— Будем есть окуней, начиненных глиной, — сострил Дима.

Миша героически снес эту насмешку, продолжая свое дело. Когда глина превратилась в податливую вязкую массу, он стал обкладывать ею окуня, предварительно обсыпав его солью.

— Ты, Димус, ошибся, — сказал Лёня: — мы будем есть глину, начиненную рыбой.

Не возражая и этому насмешнику, Миша преспокойно обляпал окуня глиной и, поворошив костер, засунул ком своей стряпни в самое пекло. То же сделал он и с другим окунем. Лишь после этого он счел возможным разъяснить смысл странных кулинарных приемов:

— В своем соку изжарится. Вкусно! А кто смеялся…

— Миша, я не смеялся, — поспешил напомнить о своей позиции Вова.

— …кто смеялся, тот двойную порцию получит. Чтобы лучше убедиться, как вкусно.

Разделили жареную рыбу, конечно, поровну. Окуни ссохлись, местами чуть обуглились, но, в общем, были вполне съедобными. Миша объяснил, что если рыба и невкусная, так тут виноват не он, Миша, а, во-первых, то, что в окунях оказалось недостаточно жира; во-вторых, слой глины получился тонковатый; в-третьих, сама глина плоховата — растрескалась — и, в-четвертых, если бы вот утка была, а не окунь, тогда бы никто не захотел сойти с этого места, пока не получил бы вторую порцию.

Зато уха не потребовала от повара ни объяснений, ни извинений.

Лёня приказал костер потушить: без огня их никто не заметит, а утренний холодок не даст спать долго. Набросали веток и улеглись на них, прижавшись друг к другу. Сон пришел почти мгновенно.

Утро было свежее и тихое. В далеком бледноголубом небе замерло маленькое полупрозрачное облако. Мутные космы тумана еще плавали над рекой, когда «Отважный» отчалил от берега.

Ландшафт изменился. Теперь Шарта текла меж каменных круч, врезаясь в гранит. Она петляла, извиваясь, словно лента в руках танцовщицы. То спокойная, зеркальная, то бурливая, пенная, бежала неудержимо, крутила проказливо плот.

Плыли около берега. Шесты крепко упирались в дно. Настроение было бодрое. Тревожно-радостное предчувствие того, что цель близка, что впереди, наверное, борьба, вселяло в сердца задорную отвагу.

— Сегодня! Понимаете? Через каких-нибудь там три часа — в пещере! У меня даже нога перестала болеть.

— Нажмем, братцы!

— Димус, песню!

Дима оглянулся на звеньевого. Тот понял его молчаливый вопрос и ответил:

— Ну, услышит — и пусть.

Взлетела к скалам над рекой лихая песня:

— Эх, наддай!

Шесты гнулись. Бурлили волны, всплескивались у бревен плота. Проносились назад деревья на берегу. Они протягивали свои лапы к плоту — хотели сбросить храбрецов в воду.

— А что, братцы-кролики, если к середине поближе? Там течение быстрее.

— Правильно!

— Не надо, — сказал Дима: — опасно.

— Подумаешь! Слева наддай!

Выехали на середину реки и попали в быстрину. Плот закружило и понесло.