Олег Коряков - Тропой смелых

За переплетом черных ветвей, за зубцами торчащих сосновых макушек разлилась яркожелтая, с белыми переливами огненная кипень. Что-то металось там, ходило ходуном, и отзвуки глухого, протяжного стона ползли по-над лесом. Над разливом пламени клубился дым, и его грязные темные космы смешивались с тяжело плывущими белыми наслоениями.

Дым всползал все выше, желто-багровые отсветы колыхались по небу, и все небо окрашивалось в цвет густой, испорченной крови.

Дима смотрел на это зрелище, вытянув свою длинную шею, вцепившись пальцами в мягко качающиеся ветви. В нем смешались и страх, и восторг, и тоскливая тревога за друзей. «Я должен найти их хотя бы ночью!» решил Дима.

Он шел в сторону пожара, на зарево, таявшее в небе, но в лесу было темно и жутко. Он часто спотыкался и оступался в ямы.

Воздух наполнялся сухим зноем, словно кто-то толкал по лесу волны каленого ветра. По земле полз густой дым. В горле першило.

Вдруг Дима услышал какой-то крик. Он прислушался. Глуховатый женский голос протяжно выкликал какое-то одно слово, похожее на Димину фамилию.

— Я-а-а-а! — завопил Дима.

Крик повторился. Дима снова ответил, и вскоре к нему подъехала на тяжело храпевшей лошади какая-то женщина. Она слезла на землю, прихрамывая подошла к Диме и начала ворчливо выговаривать ему, словно своему напроказившему сыну:

— И где тебя, оглашенного, черти носят! Весь лес изъелозила, коня заморила! Запропастился не знаю куда! Чего молчишь-то? Влезай давай. Да не бойся, не кусается он, смиренный. От дыму это храпит…

Так она ворчала, а сама тем временем сильной своей рукой подсадила Диму, забралась в седло и, продолжая ворчать — теперь уже на коня, — пустила его рысцой в сторону пожара. Конь храпел, но не бился и послушно бежал вперед.

— Вожатый ваш искать-то тебя велел, — сообщила женщина.

— Какой вожатый? — удивился Дима.

— Ну, тебе лучше знать, какой. Известно, пионерский вожатый.

— Да с нами не было вожатого! Может, Лёнька?

— А мне откуда знать — Лёнька или Колька. Вот привезу — вы там и разбирайтесь.

Коня они оставили вдали от просеки и пошли вперед пешком.

Дима задыхался от дыма и зноя и, пройдя немного, остановился. Решиться итти дальше было трудно, но все же он решился. Там, впереди, хрустело и завывало и не смолкал какой-то шипящий свист, похожий на паровозный. Дима еще раз остановился, потому что итти вперед было просто очень страшно. И, может быть, он повернул бы назад, если бы не увидел людей — суетливые, озаренные светом фигурки, делавшие что-то, казалось, в самом огне.

Видеть их было отрадно и радостно. Прикрывая ладонями лицо, Дима двинулся на огонь.

Он вышел на просеку. Близко подступившее беснующееся пламя, гулкий шум, неясные в нем крики — все это ослепило и оглушило его. Небольшая головня, рассыпая искры, мелькнула перед глазами и плюхнулась рядом. Дима вздрогнул и сказал вслух:

— Трус!

Женщина подтолкнула его:

— Туда иди, — и махнула рукой вправо, — там они, приятели твои.

Дима пошел вправо, прижимаясь к тому краю просеки, что был подальше от огня. И вдруг он увидел Лёню и закричал тонким, сорвавшимся голосом:

— Ребята!..

Лёня оглянулся на этот вскрик и увидел, как подрубленное дерево, занявшееся огнем, наклонилось, растопырив ветви, и падает прямо на Мишу. В тот же миг и Дима заметил это. Они с Лёней одновременно бросились к товарищу. Но их опередил Павел. Он подбежал к Мише и, рванув его на себя, отбросил в сторону. Миша упал, а в двух метрах от него рухнула горящая сосна. Он вскочил. Рядом стояли Лёня и… Дима.

Миша вытаращил глаза, хотел что-то сказать, но только проглотил слюну. И Лёня ничего не вымолвил, а Дима по инерции повторил: «Ребята!» Лишь после этого Лёня пробормотал:

— Димус! А?

— Ну! — сказал Миша и добавил только: — Эх…

Огневая работа закончилась лишь ночью. Пламя не погасло, не отхлынуло, а, дойдя до просеки и измучившись в борьбе с людьми, истощилось, побледнело, сникло. Желтые языки его неуверенно подымались то тут, то там и, шатаясь, клонились вниз и падали. Шипели и потрескивали обуглившиеся деревья. Все застилал дым.

Старик повел ребят в дом сына. Сам лесник с группой рабочих остался на пожарище. Надо было следить, чтобы огонь не разгорелся, не перекинулся дальше. Павел пошел с ребятами.

— Я с вами переночую да провожу немного.