Эдуард Веркин - День повелителя пираний

– А зачем он все это устроил? – недоумевал Буханкин. – Он что, настоящий псих?

– Не знаю, зачем он все это устроил, – сказал я. – Может, и псих. Понимаешь, я не смог хорошенько за ним понаблюдать. Во-первых...

– Почему? Почему великий и мохнатый Куропяткин не смог проследить за каким-то там мелким маньяком?

– Потому что какой-то там мелкий маньяк следил за мной, – ответил я. – Он, кстати, и сейчас за нами следит.

– Как – следит?! – Буханкин лязгнул койкой. – Что значит – следит?!

– Следит. В хороший полевой бинокль.

– Он давно за нами следит, – сказала Тоска. – Как ты кокнул пираний, так он за нами и стал наблюдать. Не все время следит, конечно, а так, периодически. Сейчас следит.

– Откуда? – Буханкин сощурился. – Откуда вы все это знаете?

– Расскажи, – устало разрешил я Тоске.

Тоска стала рассказывать. Как вчера она, впустую побеседовав с канцеляристом Обоевым, отправилась по некоторым делам. По пути она купила ватрушку с творогом и съела, разглядывая для аппетита в стекле ларька другую выпечку, особенно весьма продвинутые коврижки. Которые Тоска очень любила, да только не ела ввиду сбережения фигуры. В процессе поедания глазами восьмой по счету коврижки Тоска заметила, что за спиной ее на расстоянии метров пятнадцати маячит какой-то тип.

Сначала Тоска думала, что это Буханкин.

– А при чем тут Буханкин? – обиженно сказал Буханкин. – Я ни за кем не следил...

– Не перебивай, – строго сказала Тоска.

Сначала Тоска думала, что это Гелий Буханкин, но, приглядевшись, обнаружила, что наблюдатель на Буханкина несколько непохож. Рост такой же, прическа, комплекция поразворотистей.

– А лицо такое... – Тоска выразительно пошевелила бровями. – С интеллектом...

О, как ты сладка, месть!

Буханкин надулся.

Наблюдатель стоял, поедал мороженое и как бы невзначай бросал на Тоску заинтересованные взгляды. Тоска решила проверить, не кажется ли ей это. Она купила энергетический напиток, неспешно выпила его и лениво пошла вниз по улице. Завернула за угол. Подождала пару минут. И мимо нее проследовал тот, кто наблюдал за ней возле коврижечной будки. Тоска про себя назвала его Наблюдателем. А потом Тоска заметила его в трамвае, в троллейбусе и еще один раз на улице. Навыками наружного наблюдения Наблюдатель не обладал.

– А когда мы сюда к тебе шли, я его тоже видел, – сказал я. – С биноклем. Наблюдает.

– Давайте его возьмем! – В голосе Буханкина явственно послышался азарт бывалого охотника за неведомым. – Этого интеллектуала. Выскочим и схватим! Запрем в бане или в подвале! Я его в два мига расколю! Он у нас письменное признание напишет! Нет, это будет видеопризнание! Он признается в своих происках на камеру!

Буханкин даже направился к лестнице. Так что пришлось его схватить за локоть и возвернуть на койку.

– Во-первых, не факт, что ты его расколешь, – сказал я. – Может, он храбрый портняжка?

– Против Диска Воздействия ни один портняжка не выстоит! – заверил Буханкин. – Достаточно накалить диск до ста двадцати градусов и приложить его к нервным центрам... Все выложит! Во всем признается!

– Диск подождет, – сказал я. – А сейчас бежать за ним нельзя. Он наблюдает. У него хороший бинокль, почти как у меня. Если мы неожиданно выйдем и кинемся за ним, он успеет уйти. Так что надо поступить умнее. Ты вот тут вспомнил Шерлока Холмса, надо сделать, как делал он.

– Трубку покурить, на скрипке поиграть? – засмеялся Буханкин.

– Нет. Надо на живца ловить.

– Понятно... – Буханкин подошел к оклеенной фольгой стене, отсчитал пальцами расстояние, проковырял дырку.

Затем откуда-то с верхней полки Буханкин достал миниатюрную подзорную трубу, собрался было приложиться, я остановил.

– Не советую, – сказал я. – Если твоя труба бликанет на солнце, он сразу поймет: мы знаем, что он за нами следит. Все осложнится. Выслушай лучше наш план.

Буханкин постучал себя трубкой по голове. Подумал. Сказал:

– Идея ловить на живца мне нравится. Сделаем так. Возьмем Антонину, намажем ее...

– Себя намажь! – разозлилась Тоска. – Тоже мне намазчик выискался!

– Ну хорошо, можно не намазывать, можно так, в сыром, так сказать натуральном, виде. Антонина будет...

– Будешь ты, – остановил я этот неудержимый полет фантазии. – Будешь ты, и только ты.

– Почему это я? – возмутился Буханкин. – Почему это я опять должен жизнью рисковать? Я уже в ловушку попадал, я уже пострадал серьезно... Мне, может, лечение требуется...