Василий Клёпов - Лагерь на озере чикомасов

Поставит на плитку чайник, вскипятит чай, потом будит отца:

– Вставай, батя! Уже полседьмого…

Нет, все-таки хороший у меня друг!

Мы открыли палатку. Влажная свежесть охватила нас. Пахло водой и гниющими водорослями. В синем сумраке я различил у входа в палатку какой-то узелок. В нём были помидоры. Рядом лежали два коротких камышовых мотка, из которых торчали прочные прутья.

– А это что такое? – спросил я.

– Чаканки {3}, – ответил Борис, сматывая с одной длинную леску.

– Наверное, Федя принёс… Возьмись за конец, – и подал мне большой рыболовный крючок.

Мы распустили всю лесу. Она оказалась длинной, метров пятнадцать. Недалеко от крючка на особом поводке было привязано тяжёлое грузило. Я понял, что это донка.

– А почему донка называется чаканкой?

– Да потому, что удилище донки сделано из чакана, из камыша. А делается это потому, что чакан очень легок. Если рыба даже вырвет чаканку, то чаканка всё время будет всплывать вверх…

– А времени-то уже полпятого…

Мы пошли, оставляя за собой следы на росистой траве. Умылись, взяли удочки, червей и сбежали к озеру.

Над водой стлался белый туман. Дальние островки камыша, перерезанные у основания тонкой пеленой тумана, казалось, висели в воздухе. Где-то недалеко мерно крякал дергач. И снова послышалось, что коростель отсчитывает шаг: «ать-два, ать-два!» Вот раздалось знакомое мне по Уралу хриплое ваваканье перепела, ему через несколько минут ответила перепёлка: «подь-полоть, подь-полоть». Пел соловей, его передразнивала в камышах какая-то птичка, и, наконец, раздалось неожиданное: «ку-ку, ку-ку». Кукушка пожаловала в гости к этим озёрным жителям!

Тихо переговариваясь, мы наживили удочки и забросили.

Никогда не забыть мне часов ранней рыбалки! Немного холодит, ноги вымокли от росы, а ты, чуть подрагивая от утренней свежести, не отрываешь взгляда от поплавков, которые лежат неподвижно па сонной воде. Один из поплавков – гусиное перо, до половины окрашенное красной краской, вдруг зашевелится, потом идёт в сторону всё быстрее, быстрее, я подсекаю и тяну на себя. Огромная рыбина торчком выскакивает из воды, и в тот же момент удилище разгибается, и леса со свистом проносится над головой.

– Ушёл…

– Вот это был с-сазан! – тихо улыбаясь, говорит Боря. – Мог бы его поводить… Что же ты сразу дёрнул?

– Да я…

– Скажешь водил, да? Нет уж, если виноват, так виноват…

Дрожащими от волнения руками я долго привязываю к лесе самый «уловистый» крючок Серёги (пригодился-таки!), а сам всё гляжу на второй поплавок. Он словно дразнит меня своей неподвижностью.

– Ну как, Боря? – тихо спрашиваю, чтобы только нарушить молчание, которое уже невмоготу.

Боря, сделав страшное лицо, тащит что-то из воды.

– Рак! У, чёрт клешнятый!

Я вспомнил, как мой отец однажды ловил на рака замечательных окуней. Ох, и окуни были! Каждый по полкило – не меньше. И прошу Борю отдать рака мне. Насаживаю «кусочек» рака на крючок, забрасываю в воду. Через минуту уже тащу окуня, не такого, правда, каких вытаскивал отец, но тоже большого.

– Ваня, смотри-ка! – Боря показывает мне в сторону камыша.

Я видел такое только на картинках. В воде стоит цапля. Она поджала под себя одну ногу и, нагнув голову, смотрит и смотрит в воду, словно любуется собой в зеркале.

У Бори не клюёт. Я предлагаю ему рака, но начальник экспедиции брезгливо отказывается от моей насадки. Собирает удочки и идёт на другое место.

А клёв только начинается. Я не успеваю снимать с удочки окуней.

Но вот леса натягивается до отказа, я поднимаю удилище над водой и осторожно вывожу. Большая рыба кувыркается, плещется и, наконец, всплывает на поверхность. Лежит неподвижно. Лещ! Вот здорово!

– Ай да гусиный поплавок! Это не то, что какая-нибудь пробка. Ну, ну, гусь, давай! Есть! Эх ты, глупая пробка! Что же ты лежишь? Нет, гусь пробке не товарищ!

Я дошёл до того, что начал уже говорить с поплавками вслух. Вот бы посмотрели сейчас на меня ребята – хохоту было бы! Жаль, от рака остались всего два-три кусочка. Забрасываю крючок снова и с большим трудом вытаскиваю красивого язя килограмма на два.

Пока я возился с этой большой рыбой, мой замечательный гусиный поплавок растрепался. Я побежал к Боре, но и у него запасного поплавка не было.

– А ты сделай из камыша, – посоветовал Боря. – Их же из камыша делают. Покрасят, лаком покроют и продают.

Я представил, как делаются эти камышовые поплавки, нашёл сухую камышинку, вырезал из неё кусочек, перевязал его с обеих сторон и приделал нитяную петлю.