Николай Внуков - Слушайте песню перьев

Второму автоматная очередь разнесла голову. Темные брызги застыли на шпалах. Пиджак лопнул по швам. Ноги, согнутые для прыжка, так и не разогнулись.

— Они умерли, как воины, — сказал Станислав. — Их глаза до конца видели свободу.

«Гу-у!.. Гу-у!..» —мрачным эхом разнеслось по лесу. Станислав поднял голову.

— Это кричит куку-куру, сова. Скоро ночь. Надо идти. Они спустились в канаву.

Здесь Станислав сел на землю, вынул из кармана пучок зелени и стал тщательно натирать им подошвы ботинок. Второй пучок он бросил своему спутнику.

— Натирай.

Парень недоуменно повертел пучок в руках и даже понюхал его.

— Что это?

— Сахкиегун, дикая петрушка. Ни один зверь не почует наших следов.

… К полуночи они были глубоко в чаще и продолжали идти не переставая, все дальше и дальше от железной дороги.

Только один раз парень остановился, протянул руку Станиславу и сказал:

— Меня зовут Ян. Ян Косовский.

Гроза прогремела где-то на юге, раскалывая небо голубыми сполохами. Ветер принес усилившиеся запахи травы и прелых листьев. Облака разошлись, открыв звезды. Прямо в зените сверкали, переливались чистым голубым светом звезды Большой Медведицы.

— Ян, — обернулся к спутнику Станислав. — Семь Глаз показывают половину ночи. Нужно отдыхать, иначе завтра мы будем слабыми, как старые женщины.

— Нет, Стась, нужно идти на север. И чем быстрее, тем лучше. На севере, в Борковицких лесах, могут быть наши. Нужно найти их. У нас нет другого пути.

— Нельзя идти сейчас, Ян. Ночная дорога отнимет у нас силы. А утром я смогу разговаривать с лесом.

— Я уверен, что здесь всюду карательные отряды. Утром они схватят нас, как кроликов.

— Утром лес укроет нас лучше, чем ночью.

— Ты думаешь?

— Знаю.

Ян остановился.

— Хорошо. Что будем делать сейчас?

— Спать.

— Здесь?! — Да.

— Ну, знаешь… Под утро мы промокнем как щенки от росы.

— Будем спать на дереве, — сказал Станислав.

— На этих елках?

— Зачем лишние слова? — сказал Станислав. — Здесь растут тополя. Тополь — теплое дерево.

Подходящий тополь нашелся не сразу. Станислав ходил во мраке под деревьями, ощупывал в темноте ветви, поглаживал стволы ладонью. Наконец он нашел тополь средних размеров с широкой развилкой на высоте двух человеческих ростов и с густой кроной, похожей на шатер. Под этим шатром чернела непроглядная темь. Шелестели невидимые листья.

Охватив ствол ладонями, Станислав уперся в него ступнями и быстро поднялся к развилке. Усевшись на нее, окликнул Яна.

Через минуту Косовский был рядом с ним.

Подогнув ветви, Станислав переплел их и устроил нечто вроде гамака, в котором можно было лежать без риска свалиться вниз. Ветра здесь почти не чувствовалось. К тому же Станислав выбрал развилку, отходящую на южную сторону. С севера их прикрывали ствол и крона.

— Здорово получилось, — сказал Ян, устраиваясь на переплетенных ветвях. — Похоже, что ты всю жизнь провел в лесу.

— Я жил в лесах Толанди, — сказал Станислав.

— Толанди? Что-то не припомню, в каком это воеводстве.

— Это не воеводство. Это земля на юг от реки Макензи.

— Река Макензи? Подожди… Это где-то в Силезии?

— Канада.

— Э… так ты, значит, не поляк?

— Я шауни.

— Кто-кто?

— Шауни.

— Не слышал я что-то про таких. Кто такие шауни?

— Индейцы.

Гамак вздрогнул от резкого движения Яна.

— Чёрт… Я думал, ты бредил там, в вагоне. Так значит… все правда? Ты настоящий индеец?

— Да.

— Откуда ты знаешь наш язык? И каким ветром тебя занесло в Польшу?

— Надо много говорить, — сказал Станислав. — Посмотри, Семь Глаз уже повернули к рассвету. Мы должны отдыхать, чтобы завтра не быть похожими на маленьких детей-ути.

— Подожди. Только один вопрос. Ты давно в Польше?

— Большое Солнце. Это, по-вашему, год. Надо спать. Человек не может узнавать все сразу.

Станислав вытянулся на ветвях и закрыл глаза. Совсем недавно, три Больших Солнца назад, вместе с Танто он лежал на таком же охотничьем помосте на берегу озера Большого Медведя и ожидал солнечного восхода. Вода слабо светилась в утренних сумерках, над ней вытягивались дымные полосы тумана, издалека доносился голос Тоскующего [*] Тоскующими индейцы-шауни называют волков. . Танто, зябко поеживаясь, сжимал в руках лук и всматривался в водопойную тропу, по которой должны были пройти карибу. Станислав представил, как олень выйдет из чащи, вскинет голову, украшенную короной рогов, и жадно потянет ноздрями влажный озерный воздух. Танто шевельнется рядом и едва слышным шепотом скажет, натягивая тетиву: