Валентина Ососкова - Лесь с Ильинки-улицы

– Ну, ты говорил уже про соседку.

– Ну… В общем, вечером мама позвонила, – Лесь шмыгнул носом, – и сказала, что её положили в больницу. На это, как его… сохранение. А я-то думал, чего это она сумку свою, с которой сюда приехала, с собой взяла. «На всякий, на пожарный…» – конечно, конечно. Просто пугать меня не хотела, наверное. Ну а через день за мною и заявились… Прямо в школу.

… Это был урок географии. Лесь сам предмет не очень любил, но с учительницей был, как говорят взрослые, «в неплохих отношениях» – жила она с ним в одном подъезде – потому и домашнее задание всегда делал, чтобы её не огорчать, и сейчас не боялся внезапного вызова к доске.

Устроившись поудобнее, Лесь со скуки принялся разглядывать карты мира, развешанные по стенам кабинета. Политическая, физическая, экономическая – словно гигантский атлас растрепали на отдельные листы.

Урок Лесь слушал вполуха, больше его голову занимали мысли о маме. Стыдно сказать, но в свои тринадцать Лесь скучал по ней, несмотря на то, что расстались они всего-то два дня назад. Другой его ровесник был бы только рад такому приключению – один, без родителей, делай что хочешь, только обедать к соседке приходи!.. А Леся это совершенно не радовало. Сначала от папы уехал, теперь ещё и мама лежит в больнице на этом дурацком сохранении… В квартире пустынно и нечем заняться, а ещё тётка звонит, зовёт к себе. А Лесь не хочет к ней переезжать. Лесь до сих пор на тётю Таню сердится: ведь это к ней мама решила «сбежать», когда папа отправился в очередную командировку, а маме что-то не понравилось.

И до этого дня родители часто ругались, но ещё никогда мама не думала собрать вещи и, ничего папе не сказав, уехать вместе с Лесем в дурацкую и далёкую Москву, даже в голову ей такое прийти не могло. А зимой впервые после долгого перерыва позвонила маме тётя Таня, а потом начала звонить всё чаще – и мама сама ей постоянно стала названивать, как только в очередной раз с папой поссорится – особенно. Папа после ссор уходил к кому-нибудь из друзей и возвращался только на следующий день, а мама плакала и говорила с тётей Таней. Лесь эти разговоры не слушал никогда, считая их откровенно глупыми – ну, женщина мама, пусть и самая умная, а женщины все такие… разговорчивые… Как потом выяснилось – зря он запирался в большой комнате и ставил какую-нибудь папину пластинку, с Битлами или Лэд Зеппелин. Если бы слушал, о чём там мама с тётей Таней говорит, – может, успел бы маму отговорить… Но это случилось слишком неожиданно и быстро – только что всё было в порядке, как вдруг…

Папа собирался в командировку, мама гладила ему рубашки и ругалась. Папа отвечал недовольно и коротко – все мысли уже занимала поездка. Мама повышала голос, папа просил её говорить потише: Лесь уроки, мол, делает, чего его отвлекать перед концом четверти… Лесь, кстати, уроки не делал. Контурную карту он уже дорисовал (это была одна из немногих вещей, которые он любил в уроках географии), принтер медленно и неохотно выплёвывал страницу за страницей доклад по ОБЖ, а что-то ещё делать не хотелось, поэтому мальчик сидел за столом, уперев взгляд в сваленные на атлас цветные карандаши, и слушал разговор.

Потом папа не выдержал, тоже повысил голос, и Лесь понял, что ссора эта – надолго. Потому что папа ночью уедет в командировку и помириться с мамой не успеет…

За окном царил март – гололёд, температура вокруг нуля и постоянные мамины головные боли от перемены погоды.

Лесь сгрёб карандаши в пенал, бросил контурные карты и как раз допечатавшийся, ещё тёплый и пахнущий чернилами доклад в рюкзак и ушёл на кухню. Там мальчик сидел, задумчиво грыз яблоко и терпеливо ждал, когда часы над дверью покажут десять и можно будет уйти в душ, а потом лечь спать.

А на следующий день мама велела Лесю собрать вещи и сообщила, что они едут в Москву, к тёте Тане. Не слушая никаких возражений удивлённого сына, она решительно вручила ему рюкзак и потом, чуть поколебавшись, всхлипнула и потребовала, чтобы Лесь никогда не звонил папе и ничего не говорил.

Всё было совершенно неожиданно и ужасно неправильно, но ослушаться мамы Лесь даже не подумал, а уговоров она никаких словно и не слышала.

… И теперь Лесь остался вообще один. И к тёте Тане он ни за что не поедет. Даже несмотря на то, что в Москве она им с мамой здорово помогла: через неё нашлась квартира, да и директриса школы, согласившаяся взять нового ученика в конце года, тоже, как Лесь понял, была тёть-Таниной давней подругой…