Элвин Уайт - Стюарт Литл (с иллюстрациями)

— Чепуха, какая чепуха! — проворчал мистер Литл.

— Если Стюарт умер, надо опустить шторы во всем доме, — выпалил Джордж.

Он вскочил со стула и опрометью бросился к окну.

— Джордж! — закричал в отчаянии мистер Литл. — Ты будешь наказан, если не перестанешь вести себя таким идиотским образом. У нас и так хватает огорчений без твоих глупых выходок.

Но Джордж уже успел влететь в гостиную, чтобы и там затемнить окна в знак уважения к покойному. Он дернул за шнур, и из шторы прямо на подоконник вывалился Стюарт.

— Вот так история! — сказал Джордж. — Мам, смотри, кто здесь!

— Очень и очень вовремя. Все, что я могу сказать, — промолвил Стюарт.

Он совсем ослабел и едва держался на ногах от голода.

Миссис Литл была так счастлива его видеть, что снова заплакала. Всем не терпелось узнать, что же все-таки произошло.

— Простая случайность. С каждым такое могло приключиться, — сказал Стюарт. — А вот почему мои шляпа и трость очутились у входа в мышиную нору — судите сами.

Однажды утром, когда дул западный ветер, Стюарт надел свой матросский костюмчик и бескозырку, достал с полки подзорную трубу и отправился на прогулку, исполненный жизнерадостности и страха перед собаками. Вразвалку, как заправский моряк, он двинулся по направлению к Пятой авеню, зорко глядя по сторонам.

Завидев в подзорную трубу пса, он спешил к ближайшему подъезду, где стоял швейцар, быстро взбирался по его штанине и прятался в складках ливреи.

Один раз, когда швейцара поблизости не оказалось, он нырнул в старую газету и, зарывшись в страницу с объявлениями, пересидел там опасность.

На углу Пятой авеню несколько человек ждали автобус из центра. Стюарт присоединился к ним и тоже стал ждать. Но никто его не заметил — так он был мал.

«Я недостаточно велик ростом, чтобы обратить на себя внимание, — подумал Стюарт. — Но я вполне дорос до того, чтобы мне захотелось побывать на Семьдесят второй улице».

Когда наконец показался автобус, люди замахали тростями и чемоданчиками, чтобы шофер остановился. Стюарт тоже замахал подзорной трубой. Понимая, что ему не взобраться на ступеньки, он уцепился за отворот чьих-то брюк и без хлопот очутился наверху.

Стюарт не платил в автобусах — ему не под силу было носить кошелек с обычными деньгами. Как-то он попытался взять с собой монету, но ему пришлось катить ее, как обруч, и бежать рядом. Но на подъеме монета выскользнула у него из-под руки и ее тотчас жеподхватила какая-то беззубая старуха. После этого случая Стюарт довольствовался монетками из серебряной фольги, которые специально вырезал для негo отец. Монетки были прехорошенькие, но для того чтобы их разглядеть, нужно было надеть очки. Когда подошел кондуктор, Стюарт порылся в кошельке и достал монету размером с глаз кузнечика.

— Что ты мне даешь? — спросил кондуктор.

— У меня такие монеты.

— Да ну? Представляю, когда я начну объяснять про это автобусной компании, как меня поднимут на смех. А ты и сам не больше монеты.

— Нет больше! — ответил Стюарт с раздражением. — В два раза больше, монета мне до сих пор. — И Стюарт дотронулся до бедра. — А вообще-то я сел в автобус не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

— Прошу прощения, — сказал кондуктор. — Вы меня извините, я ведь не представлял себе, что на свете есть такие маленькие моряки.

— Век живи, век учись, — съязвил Стюарт, засовывая кошелек обратно в карман.

Как только автобус остановился на Семьдесят второй улице, Стюарт соскочил с него и направился к пруду в Центральном парке, где плавали маленькие яхты. Над прудом дул западный ветер. И прямо против ветра шли шлюпы и шхуны с опущенными гиками. Мокрые палубы блестели на солнце. Владельцы судов, мальчишки и взрослые мужчины, носились вокруг пруда по его бетонным берегам, чтобы вовремя перехватить свой парусник, прежде чем он натолкнется на стенку.

Некоторые из этих игрушечных судов были совсем не такие уж маленькие. Вблизи выяснялось, что грот-мачты у них чуть выше человеческого роста. Все они были прекрасной конструкции, блестели чистотой, хоть пускай в открытое море. Стюарту они казались огромными. Он очень надеялся, что ему удастся попасть на один из этих парусников и пройти на нем до дальнего конца пруда. Он был смельчаком и любил бриз, дующий в лицо, крики чаек над головой и удары мощных волн о днище корабля.