Василий Клёпов - Тайна Золотой долины. Четверо из России [Издание 1968 г.]

Чечаками настоящие золотоискатели на Клондайке презрительно называют неопытных новичков вроде нашего Левки Гомзина. — В. М.

Это первейшая вещь, без которой не обходится ни один золотоискатель на Клондайке. Мешочек носят всегда за поясом, потому что за все расплачиваются почему-то золотым песком. Мешочки бывают кожаные, но мы кожи не нашли и пошили их из моих штанов и маминой юбки. — В. М.

Тут у нас с Димкой вышел спор. Джек Лондон пишет, что песок промывают в лотке, а Брет-Гарт — в сковороде. Димка стоял за лоток, а я — за сковороду. По-моему, сковорода удобнее, в ней можно и промыть песок и жарить пищу. Притом еще после этого ее не надо мыть, песком все ототрется. Чтобы не спорить, решили взять и то и другое. Практика покажет. — В. М.

Нож взяли большой, но не знаю, охотничий ли? Мама щепала им лучину для растопки. Называется он косарь. — В. М.

Тоже спорная штука. У Джека Лондона золотоискатели не едят ложками, а только с ножа. Но как есть ножом суп или уху, непонятно. Мы все-таки взяли ложки. Практика покажет. — В. М.

Чтобы курить трубку мира и обмениваться с туземцами. — В. М.

Вы спросите, почему я обозвал Левку Федей? Сейчас объясню. У Левки очень хороший слух Ему даже уроков учить не надо, лишь бы подсказывали правильно. За это его нарисовали в стенгазете, приделав к Левкиной голове здоровенное ухо. Потом некоторые ребята стали Левку звать Большое Ухо. А дальше вот что получилось: вызвали Левку отвечать по немецкому: «Вас ист дас?» — начал он читать: «Что это? Дас ист дэр Фэдер…» Тут Левка остановился и стал ждать подсказки, так как не знал, что «дэр Фэдэр» — обыкновенное перо. Мишка Фриденсон возьми и подскажи в шутку: «Федор», Левка и ляпнул: «Это есть Федор».

Весь класс вместе с преподавателем так и повалился от хохота. — В. М.

Так меня зовут ребята, когда хотят показать, что они смыслят в полярных и индейских делах. Димка кое-что смыслит, а Левка в этом деле — сундук. — В. М.

Так я теперь обращался к Димке, потому что мы собирались стать на Тропу, а на Тропе не называют друг друга человеческими именами, а все больше: Соколиный Глаз, Быстроногий Олень, Серебряное копье. Ну, а Димка, раз у него фамилия Кожедубов, будет теперь Дубленая Кожа. — В. М.

Демагогия — слово греческое. По-русски оно означает: «Мели Емеля — твоя неделя».

Историк вызвал меня однажды отвечать про ассирийского царя Синнахериба. Я и давай чехвостить этого мерзавца. Это, говорю, был вампир и душитель вроде Гитлера. Хуже его нет никого во всем древнем мире. Египетские фараоны те хоть пирамид настроили, а Синнахериб что сделал? Я бы такого изверга из всех учебников вычеркнул.

Но тут историк меня перебил и сказал:

— Знаешь что, Молокоедов? Ты брось мне тут демагогию разводить. Лучше скажи, в каком году родился и умер Синнахериб?

Я этого не знал, и историк поставил мне двойку.

Вот так я и узнал, что такое демагогия. — В. М.

Не знаю, каким тросом пользовался Мэйлмут Кид в рассказе «На сороковой миле». Я взял трос, на котором мама сушила белье. Он удобен еще тем, что из него можно сделать лассо. — В. М.

Это слова не мои, а Джека Лондона. Оговариваюсь, потому что за чужие слова некоторых писателей приглашают в нарсуд. Лучше оговориться. А то доказывай потом, что ты не писатель. — В. М.

Аргонавты — это люди, которые отправлялись в дальний путь из древней Греции за каким-то золотым руном. А что такое «миронавты» — этого не знает даже Левка Гомзин. Ему — лишь бы в рифму. — В. М.

Это к слову, потому что так писал Джек Лондон. Сала у нас, конечно, не было, а был маргарин. А оленина была просто конина. — В. М.

«Хенде хох!» — руки вверх! Есть еще «русс капут!» — то есть русскому конец. Это воинственные слова, которые знают фашисты. Из этого получилось вот что: наши возьмут фашиста в плен, а он руки поднимет и кричит: «Хенде хох!» Ну и бывает так, что его — хлоп! — и готов. Сам виноват: не ори, чего не надо! Если уж против нас воевать, так сначала выучись кричать: «Сдаюсь». — В. М.

На этой почве у меня была даже стычка с пионервожатой. «Почему у тебя вечно двойка по немецкому?» — спросила она. «Потому, — сказал я, — что фашистский язык я изучать не буду. Зачем мне его знать? Мы с фашистами разговорчиками заниматься не собираемся, мы их будем бить». — В. М .