Дмитрий Нагишкин - Тихая бухта

— Видал? Сейчас у нас все мигом закипит и сварится! — сказал Шурка.

Тишина окружала поляну, на которой стояла фанза. Лунный свет лежал на заснеженных кронах деревьев, не достигая земли. Длинная тень от фанзы протянулась вдоль поляны. Тишина была настолько глубокой, что ребята притихли, стали разговаривать вполголоса, будто кто-то мог подслушать их.

Поели, улеглись спать. Поленья все тлели в очаге, струя тепло.

Вдруг Шурка насторожился:

— Стреляют где-то!

Димка, которому сон уже склеил веки, пробормотал:

— Это стреляет дерево…

— Дерево от мороза стреляет, да не так, не раскатисто. Ты послушай.

Выстрел повторился. Теперь и Димка ясно расслышал его. Вслед за этим началась настоящая перестрелка. Выстрелы следовали один за другим, то с правильными промежутками, то, после долгого молчания, залпом. Шурка встревожился и сел на нарах:

— Что же это такое?

Он вскочил и выбежал из фанзы. Димка, накинув кухлянку, выбежал за ним.

— На чекрыгинской протоке стреляют, — определил Шурка.

Ребята постояли. Выстрелы прекратились. Димка дрожал от мороза и от страха и волнения, вызванного этой необъяснимой перестрелкой. Кругом было так глухо!..

— Не случилось ли чего с Савелием Петровичем? — спросил он прерывающимся голосом. — Ведь он пошел примерно в ту сторону.

Шурке эта мысль тоже пришла в голову; он нахмурился, что-то решая. А Димка, превозмогая страх, сказал:

— Может, мы пойдем туда?

— Куда?

— Где стреляют. Поможем чем-нибудь…

Шурка молча вошел в фанзу, оделся. Димка последовал его примеру. Они погасили лампу, закидали огонь снегом и подперли дверь колом, как было раньше. Затем стали на лыжи и пошли напрямик через лес.

Шурка шел впереди. Только скрип лыж по подмерзшему снегу нарушал тишину да ровное дыхание ребят. Облачко пара окутывало их лица, отлетало назад, осаживалось капельками на мехе кухлянок. Капельки индевели, и скоро на воротнике и возле ушей мех поседел. Ресницы на глазах тоже обледенели и слипались. Иногда верхние ресницы мгновенно примерзали к нижним и мешали смотреть, приходилось их отдирать рукой. Деревья не шевелились. Стрелой вытягивались они к глубокому небу. Тени прятались за деревьями.

Шли ребята минут сорок. Чекрыгинская протока была уже близко. Шурка пошел тише и предупредил товарища:

— Гляди по сторонам!

Димку опять взяла оторопь. Он таращил глаза, но ничего, кроме косых теней от деревьев, не видел. Сердце у него громко билось. Он не боялся, но нервная дрожь не оставляла его. Он старался ее унять, но чем больше старался, тем сильней охватывала она его. Тогда Димка перестал себя сдерживать, и дрожь неожиданно прекратилась.

Между деревьями показалась поляна, на которой стояла чья-то фанза. Шурка круто взял влево и стал обходить поляну, чтобы выйти с подлунной, теневой стороны. Теперь он шел совсем тихо, сняв ружье и держа его наперевес, готовый ко всяким неожиданностям. Подражая ему, Димка тоже взял ружье в руки и пригнулся.

Обошли поляну, притаились за деревьями. Фанза была ярко освещена луной, но оттуда не доносилось ни звука. Ребята подошли к фанзе. Обошли ее, выглянули из-за угла. Дверь была распахнута. Сердце у Димки сжалось на мгновение, но Шурка решительно подскочил к двери и, стукнув в нее прикладом, крикнул:

— Эй, кто тут есть?

Никто не ответил.

Ребята вошли. Шурка зажег спичку. Неверное пламя осветило стены, нары, печь. На полу валялась лампа «летучая мышь», возле нее чернела лужа керосина. Шурка поднял лампу, поболтал. В лампе булькнуло. Шурка зажег ее.

Стол был опрокинут, и одна из ножек у него сломана.

— Драка была! — сказал Шурка.

Ребята вышли на поляну. Сугроб слева был весь разрыт. Шурка расшвырял ногой снег и поднял гильзу от патрона. Еще несколько гильз виднелось в снегу.

— Здесь лежали! — сказал Шурка, показывая на углубление в снегу, сохранившее сходство с человеческим телом.

Друзья пошли дальше. На середине поляны было много следов. У первых деревьев, окружавших опушку, тоже были видны следы: отпечатки лежавших на снегу людей. Тут же валялось несколько гильз. Шурка посмотрел на одну внимательно, зажег спичку, рассмотрел на донышке цифры.

— Тридцать два — сорок! — сказал он. — Батька был тут! Его винчестер…— Шурка облегченно вздохнул. — Значит, батька кого-то караулил! Хуже, если б было наоборот…

От фанзы тянулась тропинка к проезжей дороге. Шурка стал рассматривать следы. Сбоку тропинки шла лыжня.