Дмитрий Емец - Дракончик Пыхалка и Великий Мымр

– Варенье – не овощ и не фрукт. Варенье – имя существительное! Мысли, Свиридова! Думай! – раздраженно сказала Анна Ивановна, решившая, что это кричит Маша.

Маша, видя, что Куклаваня никак не угомонится, нырнула под парту и стала воевать с пупсом, стараясь затолкнуть проказника в рюкзак.

– Свиридова! Что ты делаешь под партой? – вскипела Анна Ивановна. – Вначале болела, а теперь мешаешь одноклассникам! Еще одно замечание – и выйдешь из класса!

Дима Булкин с соседнего ряда погрозил Маше кулаком. Он был безвылазным, хотя и старательным троечником и считал, что в этом виноват не он, а те, кто мешает ему получать образование.

Куклаваня в рюкзаке утихомирился и до конца урока просидел смирно. Маше хотелось посмотреть, чем он там занимается, но она не могла заглянуть под парту, чтобы не рассердить учительницу. Как оказалось, молчание пупса объяснялось просто: все время, пока шел урок, проказник разрисовывал ее дневник.

– Зачем ты это сделал? Совсем в голове ваты не осталось? – набросилась на пупса Маша.

– И чего ты злишься? Я хотел, чтобы было красиво, – миролюбиво сказал Куклаваня. – Скажи: красиво?

– Красиво! – мрачно признала Маша.

– Ну вот видишь! С тебя шоколадка!

Не успела Маша ответить, как увидела, что к ней идут учительница и новый бородатый завуч.

– Свиридова! – с беспокойством сказала учительница. – Игорь Максимович хочет поговорить с тобой о твоем поведении. Пойдешь с ним в его кабинет.

Ощущая себя приговоренной к смерти, Маша понуро следовала за огромной сутулой спиной завуча. Анна Ивановна пожалела ее.

– Игорь Максимович, вы с ней не строго! – крикнула она, догоняя завуча. – Она вообще-то хорошо учится, и поведение у нее нормальное!

– Сам разберусь! Не путайся под ногами! – прогудел завуч, отодвигая учительницу в сторону. От такой грубости Анна Ивановна вспыхнула и застыла столбом, а завуч уже завел Машу к себе в кабинет и захлопнул дверь.

Маша оказалась в небольшой комнате с географическими картами на стенах, компьютером и графиками успеваемости по классам.

«И Куклавани нет!» – тоскливо подумала Маша. Ей захотелось оказаться далеко-далеко отсюда.

Огромный завуч повернулся к девочке и навис над ней, как подъемный кран над маленьким домиком.

– Я не собираюсь тебя ругать! Мне все равно, как ты вела себя на уроке. Я хотел поговорить с тобой как со взрослым человеком! – проскрипел он.

– О чем? – спросила Маша, почувствовав некоторое облегчение.

– Видишь ли, я давно интересуюсь археологией, и мне хотелось бы открыть в школе археологический музей. Ребята могли бы приходить и любоваться на древние булыжники, ископаемые кости, обломки копий и другой никому не нужный хлам. Правда, здорово?

– Здорово, – осторожно согласилась Маша.

– Я рад, что тебе понравилось, – в голосе завуча послышалось облегчение. – У тебя дома случайно нет какой-нибудь древности? Каменного топора, шкуры саблезубого тигра или… какого-нибудь интересного кувшина?

Последние слова Игорь Максимович произнес таинственным шепотом и с особенным придыханием.

– Я не знаю… Я поговорю с папой, – пообещала девочка.

– Нет, не надо! Лучше я сам вечером загляну к вам домой. Посмотрю, что у вас есть для музея. Особенно меня интересуют небольшие кусочки керамики с рисунком. У тебя нет чего-нибудь похожего?

– Кажется, есть… – Маша вспомнила волшебную мозаику и спохватилась. – Нет, нету…

– Так есть или нет? – Игорь Максимович вперил в нее горящий взгляд.

Любопытство к осколкам было подозрительным, но девочке льстило, что с ней говорят, как со взрослой. «Ведь он же не Мымр, почему бы не отдать ему волшебную мозаику? У него она будет в безопасности!» – мелькнула у девочки мысль, показавшаяся ей удачной.

– Она ведь у тебя не с собой? Согласись, глупо таскать с собой кусочки керамики! Тебе-то они ни к чему, а мне бы пригодились.

Маша хотела ответить, что мозаика у нее дома, но увидела под столом за спиной у завуча неизвестно как очутившегося здесь Куклаваню. Пупс делал страшные рожи. Скорее всего пытался сообщить Маше что-то важное, потому что размахивал руками так, будто собирался взлететь.

Маша присмотрелась к Игорю Максимовичу и заметила то, чего сам он пока не видел, – что край его густой бороды отклеился и под ней возникло красное бугристое лицо, то самое, которое она уже видела в зеркале.