Евгений Осокин - Тайна Зыбуна

— Максим Око? Отец, однако ж, Володьки — поразился Нюролька. — Ишь, варнаки, придумали! Игрушки им! — вдруг озлился он на ребят и решил, что разминулся с ними на пути к озеру. Он даже не стал дочитывать письма: не силен был в грамоте Нюролька и письменные буквы разбирал с трудом. Кисет с письмом, однако, сунул в карман и про себя решил, что непременно выпорет Хасана.

Но и в Юртах ребят не оказалось. Ничего не дали и поиски на вертолете. Летчик, отец Володьки и Жуванжа совещались у юрты бабушки Эд.

— О чем они расспрашивали вас, бабушка? — допытывался Максим Максимович.

— Я коворила им: не шмейте! Проклятое мешто! Ушли… Вот! Всех забрал Нуми-Торум. Не хотите туда. Нихто не вернется!

Бабушка Эд закрывает глаза и, посасывая трубочку, тихо раскачивается из стороны в сторону. Максим встает; к ощущению постоянной болью отдающейся в сердце тревоги за сына примешивается еще нетвердое чувство надежды: «Смелые ребята! Ничего не испугались. Такие не должны пропасть. Вот только кто этот Мажоров? Что надо на Зыбуне ему?»

— Значит, смотрел гряду? — прервал его, размышления Нюролька.

— Над самой пролетали. И по краю…

Письмо оказалось подлинным. Только писал его… дед Володьки, погибший в 1918 году.

Максим Максимович рассказал об отце, участнике баррикадных боев на Красной Пресне, отправленном вскоре на каторгу в Сибирь.

— А вот где, когда и как погиб он — никто не знал. Было известно лишь, что он бежал с каторги, воевал с Колчаком. «А почему у нас такая смешная фамилия — Око?» — не раз спрашивал его Володька. Однако он так и не объяснил ему, что Око — это подпольная партийная кличка его деда. Максим знал о терзаниях Володьки из-за этой действительно необычной для русского фамилии. А не открывал ему тайны происхождения ее из-за боязни, что он будет бравировать этим, рассказывать историю ее кстати и некстати. Говорили, что отец Максима любил пословицу: «Зуб за зуб, око за око». И вот однажды ему выписали новый, конечно, как тогда говорили, липовый паспорт на имя Максима Око. С ним он встретил революцию, женился…

Текст берестяного письма оказался самым обыкновенным:

«Т оварищи! Пол ковникаи Епишку наш лина гр яде мертвыми. О зерова свал ил тиф. Через б олотонес насебе. Забол елсам. По каесть силы, буду д елать затесы, тропу потерял. Если что — про щайте…»

Санька с жадностью набросился на грибницу, хлебнул и — сплюнул.

— Эх, тяпа он, растяпа! А посолить-то забыл! Где соль?

Хасан достал соль и, размешивая, обратил внимание на необычный для грибницы из толкачиков цвет отвара.

— Слушайте, ребята, — склонился Хасан над котелком. — Сварены одни толкачики и дождевики, а навар не такой, не светлый, да и очень уж густ. И грибов-то кого? Мало. А навар? — заговорил он так, будто с ним спорили.

— А что он мог? — принялся помешивать, грибницу и Володька. — Отравы какой подсыпал?

— Скажешь тоже! — усмехнулся Санька.

— Вот что! — осенило Володьку. — Пошли обратно, домой! Пока он ходит — мы уже будем на Зыбуне, за сограми…

Но никто ему не ответил. Да и сам он понял, что идти с одним НЗ и двумя патронами — безрассудно. Но и времени терять нельзя.

— Надо попробовать добыть белок, — предложил Хасан.

— Чем?

— Будем разряжать мои патроны. Пистоны у нас тоже есть. Еще штук десять.

— Да, выстрелить — выстрелишь, а снова зарядить он не даст. Отберет письмо и заставит копать силой.

— Тогда зачем ему нас травить? — облизывался Санька, не отрывая глаз от котелка. — Ведь золото мы еще не нашли!

Никто не ответил Саньке: кто знает, что у Мажорова на уме?

— А давайте отольем супу во фляжку! В Рыльске попросим проверить, — предложил Володька.

Но как быть с водкой? Решили ее не выливать. С водкой и грибница дольше сохранится.

— А что скажем Мажорову? — и на недоуменные взгляды товарищей Володька ответил: — Если грибница отравлена, а с нами ничего не случилось, он поймет, что мы его обманули. Слушайте и учитесь! — встал Володька и вылил остатки грибного супа на песок. — Вы ругайте меня, скажите, что я растяпа, обжегся и выронил котелок. Все разлил. И мы съели последнюю банку…

— А если дядя Степан станет проверять?

— «Дядя, дядя», — не выдержал Володька. — Серый волк ему племянник. Полезет по рюкзакам нахально — ты, Санька, бей его прикладом, а я палкой. Ты, Хасан, схватишься за его ружье…